А дальше… Толковые наследники удержатся и страну удержат. Бестолковые — рухнет всё. Или, судя по опыту той же Византии, будет загнивать, пока кому-то не понадобится — как туркам Константинополь, по сию пору стоящий на своём месте, но в качестве Стамбула. Тут ведь не в том дело, чтобы активы на наследников переписать. Главное, кому всё в итоге достанется. Отчего исторические циклы более или менее ясны, поскольку сильные редко передают власть другим сильным. Разве что те выглядят особенно тихими, неамбициозными и аккуратными на поворотах. Как и было на переходе от Ельцина к Путину. А вот что будет в следующей властной итерации… С детьми не в пример проще. Поделил, завещал, пускай дальше своим умом живут. Со страной сложнее. А со страной, которая искренне не понимает, почему вчера всё было общее (или ей так говорили), а сегодня всё конкретно чьё-то, и, главное, почему именно тех, кому оно досталось, особенно сложно. Но тут возможны разные варианты: от прискорбных до умеренно нормальных. Увидим.
О пролетарском интернационализме
Моральный облик российских (а до того советских) женщин начальство волновал во все времена. Американские империалисты, европейские колонизаторы и японские милитаристы в СССР осуждались по любому поводу, в том числе за всё, что они творили с туземцами по всему миру. Что касается советских людей, считалось, что их интернационализм разумеется сам по себе. Что подтверждалось статистикой межнациональных браков, хрущёвским Фестивалем молодёжи и студентов и брежневской Олимпиадой 1980 года. Ну и миротворческими операциями в рамках ограниченных воинских контингентов, наиболее известной из которых стала война в Афганистане (множество других не описаны до сих пор). Во времена нынешние, когда старой идеологии больше нет, а попытки её симпатизантов идеологию возродить почему-то всё время дают помесь религиозного фанатизма с махровым черносотенством, примеры интернационализма — операция ВКС в Сирии и мундиаль, когда в Россию, несмотря на её очернение в западной прессе, приехало множество туристов.
При этом брачные, и тем более интимные международные узы, не скрепленные браком, в СССР не приветствовались до такой степени, что список искалеченных судеб, когда и если бы его кто-нибудь когда-нибудь составил, как советских граждан, так и их любимых, вышел бы чрезвычайно длинным. Во времена товарища И. В. Сталина за связь с иностранцем сажали — и посадили многих. Благо Указ от 15 февраля 1947-го браки с ними запретил (заключённые ранее брачные союзы велено было считать недействительными), и до его отмены осенью 1953-го они считались преступлением. Причём формальная отмена запрета не означала, что строить семью с иностранцами государство разрешило. Во времена Хрущёва это безобразие и поношение морального кодекса строителя коммунизма преследовалось — и достаточно жёстко. При Брежневе стало посвободнее, но очень и очень ненамного. То есть у Высоцкого и Марины Влади или дочки Онассиса и её избранника как-то проскочило. Но сколько таких пар было в СССР?