— Ой, как дует! А ведь как плохо, окажись в степи один сейчас. Пропадешь ведь, если один.
— Пусть подует. Это ничего, переживем. Всяко было, а уж такую непогоду — раз плюнуть, — отвечал беспечно Юра, уже забыв случившееся. Прямо на глазах меркнул свет месяца, еле просматривающийся сквозь обступившие облака, и над степью рождались все новые и новые потоки воздуха, стягивались в пружины и со страшной, неожиданной силой обрушивались на Котелино.
Они постояли, чувствуя душою, как тревожно в воздухе, и как эта тревога передается им, и направились в кинотеатр «Космос». На центральной площади дуло не так сильно, хотя сквозняки носили потоки летучего снега то в одну сторону, то в другую. Возле касс кинотеатра никого не было. Они сидели в полупустом зале. Катя посмотрела начало фильма и сидела, закрыв заболевшие глаза. В груди у нее было тревожно, как в тот раз, когда она ждала Юру. Сейчас он сидел рядом, но все равно было не по себе. Как дальше будет?
После фильма Юра проводил ее домой, а сам, подняв воротник, подпрыгивая, ударяя одну ногу о другую, заспешил обратно. На метельных улицах редко горели фонари, желтоватый свет с трудом пробивался сквозь снежную кисею, и Катя, смотревшая Юре вслед, увидела его только возле первого фонаря — как он бежал, хлопал ногами в сапогах, смешно размахивал руками.
Иван Николаевич сидел в Катиной комнате за столом, читал книгу. Как только Катя вошла, он захлопнул книгу, строго взглянул на Катю, и по его сердитому взгляду она поняла, что он готовился к разговору. Ей стало неприятно, пожалуй, впервые, что старик вмешивается в ее дела.
— Катерина! — громко сказал старик, увидев Катю. — Татьяна Петровна! Иди сюда.
Старушка молча стала у двери, кутаясь в шаль.
— Катерина!..
— Дядь Ваня, читать наставления мне не надо. Ой, надоели со своими библиями, — отвечала Катя, и разобрала постель, давая понять, что не намерена разговаривать.
— Я, Катерина, прожил долгую жизнь, трудную. — Старик менял тактику. — И в жизни моей было много трудностей. А отсюда опыт у меня огромный…
— А вот семью вы создали? — Катя подняла на него побледневшее лицо, и в глазах у нее запрыгали слезинки. — Зачем вам опыт, если вы семью не смогли создать? А семьей люди держались тысячи лет.
— Но, Катерина, дело не в этом. Нет. Нет. Нет. Не в этом. Катерина, есть дела важнее…
— Нет, вы мне скажите, дядь Ваня. Я хочу знать. Не может без семьи быть человека! Моя мама так любила отца, что умерла без него. А ведь я-то осталась, — значит, семья была? Была! А вы тут ходите, крутите, вертите. Вы людей не любите, дядь Ваня.