— Лыко-ва, — сказал он раздельно, останавливаясь позади Нинки, сидевшей на корточках перед буртом, — товарищ Лы-ко-ва! Соберите комотряд. Товарищ военный капитан…
Лыкова будто не слышала, выставив напоказ свои белые колени, бесстыдно оголенные подвернувшейся коротенькой юбчонкой; ее полные руки плавно изгибались, когда она брала картошку. Казалось, вся она, красивая, стройная, бесстыдно прикрытая просвечивающей насквозь нейлоновой кофточкой, говорила: «Вот я, красавица, каким пустым, нестоящим делом занимаюсь». И действительно, в ее лице, красивом странным блеском глаз, было что-то укоряющее.
— Товарищ Лы-ко-ва! — раздраженно проговорил заведующий, переступая позади нее.
Лыкова была первой его жертвой, как говорили, смеясь, подруги. Она первой не приняла ухаживания заведующего. И Моргунчук это запомнил, хотя и побаивался ее. И тут случилось то, что должно было случиться. Нинка подалась назад, встала и со всего маху сильно толкнула спиной заведующего. Тот от неожиданности взмахнул руками, стараясь удержать равновесие, стремительно попятился, налетел на штабель старых ящиков, дружно рассыпавшихся. Моргунчук некоторое время ловил воздух руками, оглянулся и громко крикнул:
— Лыкова!
— Чего Лыкова, притча во языцех? — спросила Нинка, смеясь отмахивалась от пыли руками.
— Вы мне тут этими штучками не играйте, — перекосясь от злости, проговорил Моргунчук, стараясь строгостью в голосе восстановить свой престиж, так стремительно упавший на глазах уважаемого ветерана. — Ты секретарь, а ведешь себя как эта, как эта, как эта… Тьфу!
— Как кто? — надменно спросила Нинка с угрожающей иронией, ввергая заведующего в беспричинный страх, заставляя его тут же перестраиваться.
— Ты секретарь…
— Давно уж нет. Меня переизбрали, уважаемый товарищ Моргунчук.
— А кто у нас это? — спросил Моргунчук вполне мирно, косясь на капитана, строжея голосом: все ж стремление не ударить лицом в грязь перед капитаном брало верх.
— Так «это» теперь не на нашем базу, — ответил за всех старик Деряблов, выступая из-за капитана. — Лыкова девка хорошая, сладкая до мужиков, но больно моднющая. Юбочка на ей больно непартейна. — Деряблов отплатил Нинке за сегодняшнюю обиду, повернулся и, не ожидая, когда Лыкова придумает ответ, скрылся за широченной спиной военного.
Моргунчук решил тут же, возле картофельной кучи, дать слово отставному военному. Женщины расселись полукругом на ведрах, ящиках. Катя, обхватив колени, изогнулась тонкой спиной, уставилась на капитана. У пришедшего голос оказался громкий, визгливый. Стоило ему заговорить, как весь он покраснел, покраснели шея, лицо и руки, и от напряжения на лбу выступили капельки пота; холодные, стального цвета глаза неожиданно заслезились — он то и дело доставал из кармана огромный платок и вытирал лицо.