Катя направилась в универмаг. Долго выбирала, что бы купить с получки Ивану Николаевичу, выбрала модные, в продольную полоску, узкие брюки, какие носили в Котелине приезжие командированные. Она собиралась обрадовать старика, у которого все брюки были залатанные. По дороге домой встретила Татьяну Петровну, которая с девочкой за руку направлялась в магазин. Старушка была одета в черное пальто, на голове от дождя повязана клеенка, у девочки поверх пальто наброшена прозрачная полиэтиленовая накидка.
— Не узнали? — спросила Катя, останавливаясь напротив старухи.
— Не узнала, — призналась та и сняла клеенку с головы, так как дождя не было. — Вот лицо навроде знакомое, а не узнала. Память у меня, как решето. Что положишь, то и просеется.
— Я Катя.
— Катя! — обрадовалась старушка. — Ох ты, миленькая моя, а я об тебе думала. Об тебе-то я думала стольки раз и уж не чаяла встретить-повстречать. У нас тут, миленькая, такая несчастья. — Старуха смахнула с ресниц слезу. — Вот опосля твоего прихода не прошла и неделя, началось тут такое. Я вот куплю карандашики моей Олюшке, так и вернусь. А уж ты подожди, не сочти за труд, миленькая, и все честь по чести расскажу.
Они направились в универмаг, потом к старухе домой. Старуха не знала, как начать свой рассказ, показывала на девочку, давая понять, что неудобно говорить при ней.
— Бабусь, а мы домой идем? — спросила девочка.
— Домой, моя миленькая, прямо домой, хорошая ты моя девочка… Ой, прямо не знаю… — обратилась старуха к Кате. — Ой, прямо голова идет кругом. Что делать? Что делать? Думаю-думаю, а ответа не придумаю.
Катя видела, как волнуется старуха, но та ничего определенного не говорила. У дома старухи на крыльце стояла небольшого роста полненькая женщина в мужской, на «молнии», из болоньи куртке, в туфлях, белом нейлоновом платке. Лицо у нее вблизи оказалось миловидное, кругленькое, одно из тех лиц, глядя на которое невозможно определить, что за человек перед тобой.
Женщина, судя по всему, была знакома старухе, но они со старухой не поздоровались — это сразу заметила Катя. Она посторонилась, пропуская старуху и девочку. Девочка прижалась к старухе, боязливо глянула на женщину. Катя споткнулась в сенях, налетев на ведро, при этом женщина, шедшая впереди ее, дернулась, со страхом оглянулась.
— Постойте! — крикнула Татьяна Петровна из дома.
Катя и женщина остановились в коридоре. Темно было, смутно серели узкие окна, похожие на бойницы. Безмолвно, тяжело — от испуга — дышала женщина, глубоко втягивая в себя солоноватый от квашеной капусты воздух. Женщина косо глянула на Катю. Кате неловко было стоять молча, хотелось о чем-то спросить, она повернулась, но задела стоящий на лавке самовар, и он с грохотом упал на пол. Женщина поспешно бросилась в дом. Следом вошла Катя.