Слушая Казачинского, Опалин нахмурился. Петрович, сидевший за своим столом, безмолвствовал.
— Итак, Виноградов пошел беседовать с балериной… А через несколько часов я обнаружил его труп в балетном костюме возле театра. Меня очень интересует ночь с шестнадцатого на семнадцатое, — говоря, Опалин перевел взгляд с Юры на Антона, — и я надеюсь, что вы отыскали кого-нибудь, кто что-то видел.
— Мы всех опросили, — с явным неудовольствием промолвил Антон, — но без толку. Те, у кого окна обращены в сторону театра, давно привыкли к грохоту по ночам, и многие даже не просыпаются. Кто-то принимает свои меры, чтобы не вскакивать посреди ночи: затыкает уши или пьет снотворное. Некоторые жильцы пробудились, когда грузчики стали швырять декорации, но это было уже после того, как все произошло.
— Мне очень живо описали, как матерятся грузчики, когда таскают особенно тяжелые части декораций, — добавил Казачинский с улыбкой, — но, конечно, нашему расследованию это не поможет.
— Зато я нашел подружку Виноградова, — поспешно сказал Антон, видя, что Опалин стал хмуриться еще сильнее.
И молодой опер пересказал Ивану, Петровичу и Юре то, что узнал вчера от Туси Синицыной.
— Все это очень мило, — проворчал Опалин, — но я бы променял эту барышню с внушительным декольте и все ее сногсшибательные тайны на одного надежного свидетеля, который маялся бессонницей, сидел у окна и видел, куда в мое отсутствие унесли труп… А может быть, также видел, откуда он вообще там взялся. Если Павел был в костюме, значит, не успел переодеться. Если не успел переодеться…
— Значит, его убили в театре, — закончил Петрович.
— Допустим, а как тело оказалось в Щепкинском проезде? — спросил Казачинский.
— Конечно, его туда перенесли, — ответил Антон. — Тот, кто убил, тот и перенес.
— Как? Если двери заперты и театр охраняется? Там, между прочим, даже комендатура есть.
Они высказывали свои соображения и чем-то в эти мгновения напоминали математиков, которые общими усилиями решают сложную задачу.
— А если его все-таки убили вне театра? — внезапно спросил Петрович.
— Костюм, — напомнил Опалин.
— И что — костюм? Может, его нарочно надели и тело подбросили к театру, чтобы сбить нас со следа?
— Тогда куда пропало тело? — спросил Казачинский.
— Я не знаю, — пожал плечами Петрович, растирая лоб.
Все они чувствовали сейчас острое недовольство собой, потому что внятное и логичное решение, объясняющее все известные факты, никак не находилось.
— Схожу-ка я в театр, — сказал внезапно Опалин, поднимаясь с места.
— Нам идти с тобой? — спросил Петрович.