— Детка, пора собираться на ужин, — Клавдия нежно и по-матерински мне улыбнулась, указывая на чехол «Gucci», сквозь прозрачную вставку которого виднелось бежевое платье, на полу стояла коробка с, видимо, обувью от «Jimmy Choo», а на небольшом стеклянном столике лежал еще один бумажный пакет с надписью «CHANEL», угадать содержимое которого я не смогла.
Пошевелившись на постели, я радостно поняла, что ягодицы больше так сильно не болели, но общее чувство усталости и ощущение дискомфорта внизу спины никуда не делось. К тому же, я все время лежала либо попой к верху, либо сидела на подушке. Что будет в ресторане, где в основном бывают жесткие стулья?
— Клавдия, могу я остаться дома? — жалобно спросила я, осторожно поднимаясь с кровати. Внезапно осознала, что выдала себя, ведь женщина мне не представлялась. Бросив на нее изучающий взгляд из под ресниц, увидела только небольшой ступор на лице, быстро сменяемый ее «фирменной» улыбкой.
— Прости, но нет… Роберт заберет тебя через час и ты уже должна быть на парадном выходе, — немного с сожалением пояснила она и, протянув мне стакан с водой, где перед этим разболтала какую-то таблетку, сказала: — Выпей. Тебе сразу станет легче… И, Полина, я уже могу позвать визажиста и стилиста или тебе нужно личное время на ванную комнату?
Я сморщила нос, понимая, что сейчас меня будут готовить к чему-то явно большему, чем просто поход в ресторан. И, судя по приготовлениям, моя догадка была верна: Эван, стилист-француз с черными волосами и женскими манерами, сделал мне начес на голове и накрутил волосы легкими кудрями; визажист Алена, с белыми волосами и выбритым одним виском, сделала яркий вечерний макияж, который включал в себя сложный контуринг, телесные тени, стрелки, наклеенные ресницы и красные губы. Мое лицо стало похоже на изображение куклы Барби и постоянно чесалось, словно на мне тройной слой штукатурки.
— А это что? — я с интересом посмотрела на маленький пакетик, «завалившийся» за громадный пакет «CHANEL», где мы ранее нашли клатч. Эван тут же подбежал ко мне и, не испытывая моей скованности, открыл его, достав от туда бесшовное бежевое нижнее белье.
Честно говоря, я никогда не была барахольщицей и не впадала в экстаз от красивой одежды, но то, что я увидела было и правда достойно любой леди, которая должна была еще побороться за право носить такое на себе: тонкая, но плотная ткань, ложилась на кожу как самый нежный шелк, ничего не передавливала, нигде не выделялась и в тоже время делала меня безумно сексуальной, даже в своих глазах.