В тот момент я была счастлива. Мне хотелось улыбаться и прижиматься еще ближе к Роберту, что казалось физически невозможным. Не хватало лишь одного — поцелуя, который бы завершил происходящее в этой машине и подтвердил некой своеобразной печатью, что все увиденное, прочувствованное и пережитое мною за это время — реальность, а не какой-то волшебный сон.
Потому я медленно подняла голову и посмотрела в его глаза… Там было много чувств, но там не было главного — любви. Сколько бы я не смотрела, не видела там даже нежности и банальной влюбленности. Осознание реальности было жестоким — ему было нужно мое тело и не более.
Наверное что-то переменилось в моем взгляде, потому что его холодный, как метал, голос, разрушил остатки того уединения, что было между нами всего минуту назад, и заставил меня покрыться мурашками с ног до головы, словно от лютого холода:
— Садись на свое место.
Это был приказ, заставляющий помнить о том кто я и где мое место. Он не сказал этого в слух, но я знала, что перешла грань, которую он так тщательно чертил многие годы вокруг себя. Ему не нужны были мои поцелуи, ему был нужен животный секс только лишь для выпуска пара и миловидная девушка, которую не стыдно вывести в «РемНуар» и представить своим друзьям и СМИ.
Перелезая на свое сидение и натягивая тесное платье обратно, я молила бога, чтобы Роберт поскорее понял, что я — не самый лучший вариант ни в плане секса, ни в плане внешности. Никто не отменял моделей, которые горазды на все… А это говорило лишь об одном — скоро он наиграется мной и я смогу вернуться в свою реальность, навсегда избавившись от ледника, убивающего меня своим безразличием.
Роберт. Три года назад…
Девочка пришла в срок. Я ждал ее и был уже в лучшем состоянии, чем вчера. Что-то мне подсказывало, что у меня будет всего одна попытка, чтобы понравиться Полине…
В этот раз на ней были скромные расклешеные к низу джинсы и футболка, совершенно не подчеркивающая ее точеную фигурку. Но такая Полина мне понравилась еще больше, она была словно глотком прохладного свежего воздуха, который ты жадно хватаешь ртом, выходя их душной бани.
Рана под ребром все еще ныла, но Виола замотала меня достаточно сильно, чтобы я мог спокойно сидеть и улыбаться боле-менее правдоподобно.
— Ты сегодня выглядишь значительно лучше, — вместо приветствия облегченно констатировала она, словно переживала и думала об этом весь день и ночь. Приятное тепло разлилось по телу от ее слов и я уже перестал оправдывать это банальной благодарностью. Я знал… Нет, был уверен, что это первая, настоящая и единственная любовь, за которую я готов и буду бороться. И пусть непонимающие ничего в истиной любви припишут к этому какой-нибудь синдром, но мне было на это искренне плевать! — Наконец-то я могу не переживать насчет того, как скоро меня посадят из-за тебя…