Крепко схватив девочку за руку, привлек внимание девочки к себе и тут же начал свою речь, после которой ждал заслуженных «аплодисментов»:
— Я люблю тебя и мы поженимся, как только я смогу нормально ходить. Думаю, к концу недели я все устрою… — ее лицо окаменело, а глаза расширились. Расценив это как ее неуверенность в моих чувствах, я продолжил более настойчиво: — Ты не подумай… Я сумею нас двоих обеспечить. Папа мне поможет. Тебе не нужно будет работать, будешь только сидеть дома и ждать меня с детьми. Да, кстати, детей я хочу пять или шесть. Что скажешь?
В этот момент в ее глазах просквозило понимание и она рассмеялась более звонко и продолжительно. Мне пришлось больно сдавить ее руку, чтобы она наконец посмотрела на меня.
— Ай! Ты чего? Ты же пошутил… — пребывая в хорошем расположении духа, она взглянула в мои серьезные, немного сердитые глаза и голос Полины упал до еле слышного шепота: — Ты же пошутил, да?
— Нет! — мой голос звучал как приказ и скорее всего я перегнул палку, но сейчас нужно было удержать ее любой ценой. Даже если это будет страх ко мне! — Ты будешь со мной. Чего бы мне это не стоило. Я найду тебя везде. В любом месте. В любой щели. В каждом городе. Где бы ты ни была, теперь я стану твоей тенью.
— Послушай… — выдавая нервные нотки в голосе, Полина отчаянно пыталась вырвать свою руку из моего плена, но, даже будучи раненым, я был значительно сильнее хрупкой девочки. — Мы вчера познакомились. Ты не можешь меня любить! Это чувство воспитывают люди в себе годами… Ну с чего вдруг?
— Ты спасла меня! — ее рука в моей побелела, но я уже не мог остановится. Мне было нужно доказать ей, что мои чувства не безосновательны и не безответны.
В глазах Полины заблестели слезы, а отчаянье передавалось чуть ли не физически и было осязаемым, когда она ответила:
— Я выполняла свой гражданский долг!
— Ты приходишь ко мне и опекаешь! — настаивал я.
— Все это из жалости!
— Из жалости было вчера, а сегодня что, а? Разве это не симпатия?! — мой голос уже срывался на крик, когда я резко потянул ее за руку, чтобы поцеловать, но девушке удалось отклониться обратно, чем Полина разозлила меня еще больше.
— Это банальное желание не попасть в колонию для несовершеннолетних! — злобно прошипела она сквозь зубы, стараясь превратиться из милой мышки в угрожающего хищника. Получалось откровенно плохо.
— Послушай меня ОЧЕНЬ внимательно. С сегодняшнего дня ты — моя собственность и это не обсуждается. — отчеканивая каждое слово, не свойственным для меня голосом, сказал я ей, глядя в ее заплаканные и перепуганные до ужаса глаза. — Смирись с этим.