Мне хотелось спросить его, ему-то какое дело? Но в комнату постучали, а уже через минуту в нее вошел врач.
Это было странно… Доктор, пришедший меня лечить, провел осмотр под четким надзором Роберта и, ни сказав ни слова, сразу вышел, бросая мне лишь извиняющиеся и ничего не значащие улыбки. Все это бесило до колик в животе и, не будь я в предобморочном состоянии, то давно бы устроила бунт и снесла пару голов. Начала бы с главаря этого дома…
Все это напоминало мне американские фильмы про больных раком людей. Врачи приходят на обычный осмотр, а затем уводят родителей в другую комнату, чтобы сказать неутешительные новости. Но Роберт мне совершенно не отец и я вполне себе взрослая девочка. Пусть по законам России мне еще целых два года до совершеннолетия (я считаю от того времени, когда мне можно будет официально покупать крепкое спиртное в супермаркетах), но, по законодательству Украины, например, я уже год как свободный и взрослый человек!
Мой воспаленный от высокой температуры мозг так сильно накрутил меня о мысли про возможный смертельный недуг, что, когда Роберт вошел в комнату с одноразовым шприцем и кучей лекарств, слезы брызнули из глаз и я испуганно вжалась в постель, представляя, как он произнесет любимую фразу киношников: «Мне нужно тебе кое-что сказать… Только не волнуйся!..»
— Неужели температура поднялась… — пробурчал он себе под нос, глядя на заплаканную меня, а затем, аккуратно сложив лекарства на прикроватном столике, положил ладонь на мой лоб.
Черт, я часто видела такое в фильмах, но никто и никогда не делал подобного со мной в реальной жизни… Никто не приносил таблетки, не вызывал врача, не пробовал температуру рукой… Глядя на его сосредоточенное лицо и как он пробует мои конечности на предмет внезапного охлаждения, я знала, что ему это ничего не стоит, но…
«С материальной точки зрения — да. Он мог бы купить тебе врача, сиделку, место в больнице… Но вот свое время… Разве непосредственный владелец «ZoMalia Industries» имеет его ТАК много, чтобы тратить на присмотр за постельной игрушкой?» — нашептывал мне внутренний голос и, поверив в эту совершенно не обоснованную теорию, я улыбнулась, ловя на себе с прищуренный и заинтересованный взгляд Роберта. Он словно пытался прочитать мои мысли, изучить истинные чувства, понять мою мотивацию… Все это было очень странно, так как мне всегда говорили, что все написано у меня на лбу и каждый может читать меня, как открытую книгу. Неужели он не мог?
— Сейчас переворачивайся на живот, я уколю тебе антибиотик. К утру все должно пройти, — после этого мужчина, не дожидаясь моего ответа, просто перевернул меня и стянул податливую ткань шорт. Его прикосновения тело-предатель воспринимало по-своему — тут же возбудившись, вытянувшись, как струна, и покрывшись мурашками. Мужчина же понял эту перемену по-своему: — Не переживай. На этот препарат ни у кого не может быть аллергии. Я все проверил. И расслабь попу, иначе будет больно. Я буду вводить препарат очень медленно, чтобы ты ничего не почувствовала. — почувствовав ладонь Шаворского у себя на ягодице, я зажмурила глаза и напряглась еще больше. — Черт, Полина… Какого хрена с тобой так сложно?