Карловича, «заберут»… И не возвратят Джорджу никогда. Но они успели подарить ему настоящий игрушечный паровоз с вагонами. Джорджу будет что вспомнить, когда он пропадет без вести через двенадцать лет, в день начала Великой второй мировой бойни. После нее пролетят годы — много лет. В день моего 60–летия мои коллеги поставят мне на стол, рядом с цветами, такой же настоящий паровоз с вагонами. Почти такой же. И тоже сделанный немецкими мастерами. Только он уже не попыхивал паром — эпоха была иной, электрической. Горели огни в кабине машиниста. Горели прожектора–фары у передней тележки. Светились сигналы. Окна в вагонах излучали теплый свет детства… С паровозом играют внуки в Москве.
…Пришедшую в полдень Линду Генриховну, старую няню мальчиков Александра Карловича, квартира встретила молчанием. Геры не было. Старушка забеспокоилась. Поискала-поискала ее во дворе. Прошлась по магазинам на Разгуляе, хотя время покупок давно прошло. Позвонила хозяину. Александр
Карлович сразу приехать не мог. Когда же добрался до дома, Гера уже была там — сидела на полу ванной комнаты, громко зализывала лапы и грудь…
Кровь зализывает! — догадался Александр Карлович. Он осмотрел ее — никаких ран не нашел, только на голове и на шее нащупал сухие вздутия–рубцы. Но кровь–то на собаке была.
Много присохшей крови. Шмидт оставил с нею испуганную Линду Генриховну и позвонил начальнику 24–го отделения милиции Терехову. Отделение помещалось недалеко, в расположенном на Новобасманной улице доме бывшей Басманной части полиции, известной своими до- и послереволюционными квартирантами — от Баумана и Каляева до Маяковского и Есенина. Повторюсь: все абсолютно в нашем Басманном районе со Слободою было и теперь уже навсегда останется «известным» и «знаменитым».
Иван Петрович Терехов, погладив Геру, подтвердил: кровь. И по телефону связался сперва со своим отделением, а потом с МУРом.
…В то утро газеты запаздывали. Тетя Полина выглянула из киоска, сказала Гере:
— Сиди, Лапа, скоро привезут.
Гера понимала — не впервой. Она отошла от очереди и втиснулась в узенькую щель между киосками. Села — как подошла в тесноте: спиною к площади, к «браунингам» — таксомоторам.
Таксомоторы с утра простаивали. Водители скучали. Одному из них от скуки было, видать, невмоготу. Требовалось развлечься.
Он дверцу приоткрыл и, размахнувшись, «от души» ударил по собачьей голове резиновым шлангом. Ударил сильно — Гера от неожиданности не удержалась на лапах, но вскочила тотчас и молча бросилась на обидчика. Шофер успел схватиться за дверную ручку и «поймал» голову собаки… Уже задыхающуюся, теряющую сознание от боли, ударил шведским ключом…