— Начальника эшелона дава–ай! Дава–ай начальничка!
И матом его, матом! Мат почему–то вызывает ярость конвоя. И санкцию: сутки без воды!
Вот тогда раздается команда старшого:
— Все, с–с–с-уки, падлы, — все!! Качать вагон! Ваго–о–он кача–а–ать!!!
Нас будто сметает с нар! Па–а–шел!.. Па–а–шел!.. Йэх!.. И кто–то басом, с надрывом:
— Па–а–мрем!.. Па–а–мрем!.. Па–а–амрем!.. Па–а–мрем!..
Мечемся! Мечемся! И все радостные, будто на свободу вырываемся! Па–а–мрем!.. Па–а–мрем!.. Па–а–мрем!.. Па–а–мрем!..
Сладкий ужас гибели–избавительницы охватывает нас, сжимает железными объятьями, когтит кипятком сердце… И… Смее–е–ерть!.. Сме–е–е-рть!.. Сме–е–ерть!
И тут вдруг скрежетнули визгливо диски колес. Зазвенело – пока лишь на миг — освобожденное от груза железо. Многотонная коробка вагона приподнялась. И тут же села на рельс. Но дрожь усилилась. Затрясло вагон. Дрожь — и в нас! Паа–ам–рем!.. Па–а–ам–рем! Ударяемся о стенку — враз отталкиваемся – перелетаем вагон — ударяемся — отталкиваемся и слышим где-то рядом с нашими воплями раскачки раскачивающий крик соседних вагонов! И там — па–а–м-рем!.. Па–а–ам–рем!..
И в ответ — торжествующий — наш:
— Па–а–ам–рем!
И общий вопль — под удары о рельсы срывающихся с них колес вагона:
— У–р–р-р-а!.. У–р–р-р-а!.. Пам–рем!.. Пам–рем!..
…Визг! Скрип! Удары металла о металл — грохот сталкивающихся буферов! Шипение пневматики… Стоп–кран сорва–ли… Испугались, гады!
…Эшелон стоит посреди бескрайней снежной степи.
Конвой. Собачки. Начальнички.
Все мельтешится. Все возбуждено. Всё — даже собаки — изрыгает мат, проклятья, угрозы. Выясняют: где, кто, когда начал? Вагон какой? Понимают: жизнь у них кончилась, раз началась качка. И зэки — враз — психанули, завелись. Началось то самое, против чего, как против лома, приема нет! Только беспощадная сила! Сокрушающая! Ломающая человека! Зэков надо сходу смять! Задавить режимом! Не дать головы поднять!
Дыхнуть не позволить…
Толпа конвоя и начальство — слышно — приближаются к нашему концу шестидесятивагонного эшелона. Мы прислушиваемся. Ага! У того, который перед нами, вагона — крики: выволакивают на снег… Собаками! Собак на поводках в вагон впустили! И они теперь рвут! Лай — неистовый, злобный, с захлебом… И удары!.. Удары!.. Бьют, сволочи! И снова лай. И мат – такой же злобный, с захлебом… «Дознание» идет…
Допрос: кто начал? Кто? Говори, падла! И удары, удары… И собачий рык. И вопли людей.
…Шум у нашего вагона. Слышно, как прохрустела по снегу толпа вертухаев. Хрипят замки. Звенит крюк–заложка. Визжат на откате створ–ворота…