Все же… Здорово, что у меня есть еще собственные юристы.
Не хуже степанычевых. Только с бабушкой пообнимался — к ним побежал. Скверно, что Володьки—Железнодорожника не оказалось на месте. Кинулся к сестре Володьки—Часовщика, тете Марише. Она слово в слово повторила предложение Степаныча. Только тоже, как я сам, посомневалась: а правильно ли так будет? И ждала моего ответа. Мог ли я сказать, что да, правильно? Нет. Ей — не мог. Вот тогда она и посоветовала:
— Если ты весь тот разговор слыхал и можешь его хоть сто раз повторить, и не боишься, что гады тебя, пацаненка, собьют вопросами ли, криком, — ты им сени сыграй.
— Какие сени?
— А такие: «Сени, сени мои, сени, сени новые мои», — чтоб им тошно стало! Понимаешь: ты — пацан, тебе — вера! Да еще в присутствии защитника, ну, юриста и кого–нибудь из взрослых, — несовершеннолетний ты! Тебя, по закону, одного нельзя допрашивать! Даже если по бытовке — по краже, там, или по скачку. А тут — политика! Они все обставят — будь здоров! И что? А то, что ты можешь если уж не спасти бригадира, то у этих–то, у двоих, у дятлов, отбить охоту стучать! Понял? То, что они пьянствовали в поезде, доказать нетрудно — они все алкаши. А раз так, то сами они трепались про что ни попадя. Так? Он им про свою счастливую жизнь на участке, мудак, которую ему товарищ Каганович и — обязательно! — товарищ Сталин предоставили, а они, — пьяные! — что брешет он про счастье, когда все хозяйство их, как положено, отмели, стариков–кулаков расшлепали, а их самих, с приплодом, выкинули на мороз — в Сибирь.
Хорошо счастье! Вот так!.. Пусть оправдываются, паскуды! Тебе же только стоять на своем: было так и так!..
— Так, да не так, тетенька! Неправда это: они так не говори–ли, — те, двое, что настучали…
— А ты, голубчик, решил правдой их извести?! Они, значит, тебе — стоя над тобой с наганом — свое, а ты им — лежа в «ласточке», с браслетами на руках — правду?! Вот они и творят, что хотят, пока мы в правду играемся! Я тебя не подучиваю неправду говорить. Я тебя, дурака, учу, как отучать — хоть вот этих, двоих сук — людей оговаривать!.. Ты мне все точно рассказал, про что мудак этот, бригадир, распространялся? Что мудак он — вина не его: почти что вся Россия такая… Скажика, — правы, значит, они, этого бригадира посадив? Нет? Так и ты примени ложь во спасение, как у евреев полагается по Библии.
Или тоже законы у вас, когда прохиндейничать и объебывать кого, а когда воистину спасать, так вас с вашими законами нет?!
И проговорила твердо:
— Все, что бригадир рассказывал про свою новую жизнь, повторишь им слово в слово, как его, бригадира слова! Понял?