— Политики вечно такие, иммер и навсегда. А он всё же сделал для Пояса куда больше, чем кто-то другой. Внутряки потеряли инициативу, мы наступаем им на пятки. А с «Хорнблауэром» и прочими подобными кораблями мы будем обеспечены до скончания веков. Это наша часть дела. Чтобы у всех была еда, припасы и воздух. Дать нам возможность строить Пояс без сапога на шее.
Па вздохнула и почесала коленку — ногти сухо, как по песку, царапнули кожу. Очиститель воздуха гудел и пощёлкивал. Движение тянуло их вниз, к подрагивающей палубе.
— Да, — сказала она.
— И что?
— Ничего, — сказала она, оставляя вопрос без ответа. Облечь тревогу в какие-то иные слова не удавалось. Возможно, они придут к ней со временем, или она смирится, и их станет незачем произносить.
Джозеф подвинулся, кивнул в сторону амортизационного кресла.
— Хочешь, чтобы я остался?
Па задумалась. Любезнее было бы сейчас сказать «да», но правда в том, что с кем бы она ни делила тело, спалось ей лучше одной. Улыбка Джозефа означала, что он и без слов услышал ответ. Отчасти и потому она так его любила. Шагнув вперёд, он поцеловал её в лоб, туда, где начиналась линия роста волос, и стал натягивать комбинезон.
— А может быть, чаю?
— Не хочется.
— А надо бы, — сказал Джозеф. Он был настойчивее, чем обычно.
— Ладно.
Па сбросила одеяло, расправила и тоже натянула одежду. Джозеф вошел на камбуз марсианского штурмовика, она вслед за ним. Никого из чужих членов экипажа там не оказалось. Только Оксана и Лаура приканчивали грибы под соусом. Только семья. Джозеф выбрал другую скамью, и Па позволила ему расположиться чуть в сторонке от жён. Оксана над чем-то смеялась, Лаура говорила что-то резкое и язвительное, но не горячилась. Слов уловить не удавалось.
Джозеф наполнил чаем груши для них обоих, и они сидели рядом в дружелюбном молчании. Она понемногу пила, и терпкий вкус чая, смешиваясь с послевкусием секса, успокаивал, хотя она и не думала, что расстроена. Па вздохнула, и муж поднял брови.
— Да, — сказала она. — Ты такой умный. Это именно то, что мне было нужно.
Джозеф изобразил поклон, а после заговорил серьёзно:
— Ты думаешь о том, что мне говорила? Насчёт координации?
— Не волнуйся, — сказала она, но Джозеф не унимался.
— Тебя предавали те, кто считался нашими лидерами. Джонсон, когда мы были в АВП. Ашфорд на «Бегемоте». Окульски с объединением. Поэтому мы и стали независимыми, ведь так? Но теперь мы перестали быть независимыми. Теперь мы часть Вольного флота, Инарос нас убедил. Не только тебя. Всех нас.
— Ты прав, — ответила Па. — Возможно, я всё ещё спорю с тем, что уже случилось. Мне следует отпустить прошлое.