— Она молодец, — сказала Наоми. — Готовилась к работе как раз на корабле вроде «Роси», чего не скажешь о любом из нас. И с командой ладит. Почему бы не взять Бобби на борт?
Воздух в более глубоких коридорах стал сырым и спертым. Системы жизнеобеспечения работали на полную мощность, даже чуть больше. Люди шарахались от кара, некоторые рассматривали его пассажиров, а некоторые как будто вообще ни на что не смотрели.
В лагере беженцев пахло утратами и ожиданием. Почти все проходящие мимо потеряли целую жизнь и все свои корни. Холдену и Наоми по сравнению с ними повезло. У них был дом, пускай он и слегка изменился.
— Дело не в Бобби, — сказал Холден. — Конечно, я хочу взять Бобби. Дело в условиях... Мы будем ей платить? Сделаем ее совладелицей «Роси», чтобы она получала одинаковую долю с нами? Мне это не кажется хорошей идеей.
Наоми посмотрела на него и подняла бровь.
— Почему?
— Потому что, если мы поступим так с Бобби, то придется и со всеми остальными, кого принимаем на борт.
— То есть с Клариссой?
— Мне не хочется делать Клариссу совладелицей «Роси». Просто... Она здесь, ну ладно, пускай. Мне всё равно неспокойно, но я могу это пережить. И я хочу взять Бобби в команду, но просто... просто не могу. Не могу согласиться с тем, чтобы Кларисса когда-нибудь назвала мой корабль домом. Одно дело — позволить ей здесь находиться, а другое — сделать вид, будто она похожа на Бобби. Или на тебя. Или на меня.
— Никакого прощения? — спросила Наоми, наполовину с подтруниванием, наполовину всерьез.
— Море прощения. Океан прощения. Но есть определенные пределы.
Кар свернул влево и остановился. Жужжание постепенно затихло. У порога ждал отец Антон, улыбаясь и кивая, когда они вышли и двинулись вперед широкими прыжками. Жилье у родителей Холдена было получше, чем у большинства остальных. Квартира оказалась тесноватой, но отдельной. Его матерям и отцам не пришлось делить жилье с другой семьей. В воздухе пахло желтым карри мамы Тамары. Отец Том и отец Сесар стояли в дверях одной из спален, обнимая друг друга за талию. Отец Димитрий прислонился к подлокотнику старого дивана, а мама Элиза и мама Тамара появились из кухни. Отец Джозеф и мама Софи сидели на кушетке, между ними стояла доска с магнитными шахматами, рядом валялись выбывшие из игры фигуры. Все улыбались, включая Холдена, хотя и непроизвольно.
Ведь это снова прощание. Когда Холден собирался отслужить свой печальный срок на флоте, тоже происходило нечто похожее. Прощание, чье скрытое значение никто до конца не понимал. Может, он вернется через пару недель. А может, и никогда. Может, они будут жить на Луне, а может, переберутся на L-4. Или случится что-то еще. Без фермы и десятилетий привычной жизни, связывающих их вместе, возможно, они вообще разойдутся. И Холдена затопил океан печали, он с трудом этого не показал, снова ограждая родителей от неприятных эмоций. Как и они ограждали его.