– Требуется время, чтобы произошло истинное изменение шаблонов и переформирование, – предположила Роеске. – Пока, по неизвестным причинам, только немногие получают глубокое и непосредственное откровение. Для большинства путь к освобождению медленный, и трансформация представляет собой только оценку прошедших событий. Но не будет преувеличением сказать, что мир трансформируется для тех, кто освобождается от тисков захвата. Хотя изменения могут быть небольшими, по мере их накопления происходит революция во взглядах.
Но даже когда происходит столь кардинальное изменение взглядов, всегда существует возможность возвращения. Это значит, что давно устоявшиеся нервные паттерны сохраняются, даже когда образуются новые.
– Возможно, суть в том, что никто никогда не бывает неуязвимым, – говорит Роеске. – Когда люди проходят через восстановление, например посещая АА, когда они, бросив пить, поднимаются и начинают жить, – очень важно, чтобы они не прекращали программу. Причина не в том, что их трансформация была лицемерием; нет, сама природа зависимости проявляется так, что она сохраняется навсегда. Если не продолжать, если не прикладывать усилия в новом направлении существования и понимания, то будет наблюдаться постепенное возвращение назад, к первоначальным привычкам искать спасение в алкоголе и наркотиках.
Роеске также полагает, что общественный аспект программы анонимных алкоголиков может быть преимуществом в борьбе с захватом:
– Подобно религиозным обрядам и восточным практикам, преимущество АА заключается в том, что программа не ограничена, в отличие от психотерапии. Существует очень важное ощущение сплоченности, принадлежности к чему-то. Я думаю, это очень важно. Мне кажется, что ощущение захвата затмевает чувство сплоченности. Если разум захвачен, то он будет действовать только под влиянием захвата – пока не вмешается иная сила, божественная, или человеческая, или просто благосклонно принятый совет.
Набраться мужества для изменения – это самая сложная часть трансформации, она подразумевает добровольное погружение в неизвестное.
Я спросил Роеске, может ли в этот момент вмешаться другой эмоциональный опыт, который позволит изменениям происходить.
– Да, но это неоднозначно, – ответила она. – Например, если алкоголь является способом облегчения эмоционального дискомфорта, что нередко, или сопровождает сильные радостные эмоции – вообще любые эмоции, – то возникает реальная потребность справиться с этими чувствами без обращения к алкоголю. Это предполагает создание пространства, где эмоции могут быть пережиты по-новому, и пусть это болезненно, но это ощущается как освобождение. Наше воспринятие себя основано только на нашем опыте – мы не можем просто притвориться другой личностью. Такое «действие», скорее всего, будет иметь обратный эффект, если нет хотя бы какой-то веры в то, что человек может стать тем, кем он или она стремится стать. Если есть хоть малейшее убеждение, что человек становится тем, кем он стремится быть, новое пространство послужит основой для изменений.