Чарли Маклаган, состоятельный уроженец Чикаго, познакомился с Уоллесом на первом курсе. Он также вспоминает об этой темной стороне. «Мы немало экспериментировали с наркотиками, – рассказывает Маклаган. – Я принимал довольно много ЛСД, галлюциногенов и экстази, и мы с Дэвидом часто отъезжали вместе. Ему нравилось. Мы проводили долгие ночные часы, слушая музыку, болтая и получая кайф. Он приходил в восемь вечера и шел спать в пять утра». Весь первый год в Амхерсте Уоллес с удовольствием забивал косяк каждый день, в одно и то же время – примерно в четыре часа дня, – с группой парней, живших в соседних комнатах.
Появление тесного кружка приятелей во многом удовлетворяло жгучую потребность Уоллеса в общении – непреодолимое желание, которое впоследствии подвигло его к писательству. Кружок друзей служил и своеобразным буфером, который не давал Уоллесу чувствовать себя в колледже неудачником, каким он ощущал себя в старших классах школы: «Иногда его называли “квашней”. Он был немного полноватым. Я бы не назвал Дэвида привлекательным, – вспоминает Маклаган. – Не думаю, что он знал о своем прозвище, но, я уверен, ощущал некоторое презрение или отверженность от некоторых соучеников».
Однако важнее всего другое. Уоллес прекрасно сознавал свой выдающийся интеллект, и другие в колледже это тоже признали. «Вскоре на него обратили внимание профессора, – рассказывал один из соседей по комнате. – С тех пор как они увидели первую работу Дэвида, они требовали, чтобы он учился все лучше и лучше, – и Дэвид восхищался своими учителями. Он заставлял себя радовать их». Уоллес никогда не получал оценки ниже «А» с минусом за все время учебы, и даже смог получить «А» с плюсом в одном семестре.
Однако, несмотря на триумфальный успех, Уоллес никогда не испытывал истинного удовлетворения. Сначала у него были проблемы социальной адаптации в новом окружении, особенно потому, что новая жизнь отличалась от той, которую он знал дома. «Дэйв приехал из южной части Иллинойса, из обычной школы; он был небогат, а с нами учились парни, закончившие частные школы, например “Эндовер” или “Дирфилд Экедеми”, или происходившие из семей со “старыми деньгами”, из сердца южных штатов, или из Нью-Йорка, Бостона, или даже дети дипломатов из Вашингтона, – говорит один из соседей Уоллеса по комнате. – Они привыкли держаться сами по себе, свободно чувствовали себя с девушками и в социальном плане смотрелись знатоками в подобных ситуациях. Дэйв, очевидно, отлично видел все различия. И хотя эти студенты были весьма поверхностными, Дэвид чувствовал себя в меньшинстве. Я знаю, как неприятно ему было из-за этого».