Доновар прервал мои размышления:
— До полуночи пять минут. Быстро все за стол!
Он откупорил новую бутылку пива и запел: «Новое время побед наступает, новым мечам открывает дорогу…» Метран поморщился, а мы с Сейкой и даже мелким Федо во всю принялись подпевать. Какой новый год без новогоднего гимна?! Песни, вообще, сердце Даккара. Отец всегда пел.
Цифры на часах обнулились — полночь. Ещё один год вступил в свои права. За окнами затрещали выстрелы салюта. Сегодня в каждом баре, в каждой казарме, на каждом даккарском корабле праздник. Сейка выскочила на крыльцо. За ней мелкий Федо и женщины. Доновар вытащил собственные припасы петард и под радостные визги детей отправился запускать их с пустыря. Все ушли с ним.
Я подсела к Метрану, обнимая его за плечи. Он даже не обернулся, выдохнув:
— Вот трогать себя я точно не разрешал.
Я пожала плечами:
— Когда это мне требовалось разрешение?! Я же — дикая пиратка, что с меня взять?!
Он оглянулся, фыркнул, но вырываться даже не попробовал. Знает, что не отпущу. Потом увидел новый орден:
— Тебя произвели в командоры? Дела Белых скал настолько плохи?
Я рыкнула, разворачивая его к себе. Он поморщился:
— Мэй, имей хоть немного совести, дай поесть!
Я отодвинулась. Он опять даже не взглянул на меня. Просто неторопливо, с такой особой свойственной только ему грациозностью, ел.
Морена говорит, что дети не рождаются продолжением своих родителей. Что они с рождения имеют свой собственный характер — подарок богов. И если им позволяют, выбирают ту дорогу, которая подходит именно им. Возможно, даже пролегающую совсем по другим плоскостям, чем у родителей. А если им мешать это сделать, они не смогут быть счастливыми. Это очень сложная для меня мысль. Практически неподъемная! Как? Как мальчик, родившийся и выросший в Клинках, любимый сын отца-даккарца, мог получиться таким недаккарским? Сдержанным не только снаружи, но и внутри. Всем из себя правильным, по САПовски грациозным и невероятно красивым. Как мальчик, с которым мы детьми бились на деревянных клинках и не могли дождаться, когда получим настоящие, мог повесить свои мечи на стену как бесполезную картинку? Как мальчишка, с которым мы лазили по туннелям канализации, мог стать таким чёртовым эстетом?
Когда я вернулась в Клинки, все старшие мастера Хинти водили вокруг него хороводы. И он расчётливо крутил их интересом на своё усмотрение и, в принципе, никого не подпускал. Я нашла способ купить его благосклонность. Наверное, это было неправильно, но до мудрости я ещё не доросла… и сомневаюсь, что когда-нибудь дорасту. Я была в офигении, в возбуждении и амосе по самую макушку. Я хотела его и нашла способ, чтобы он добровольно пошёл со мной в постель. Полагаю, это был первый шаг, который всё усложнил.