— Мет, я завтра уеду. Побудь со мной.
Он не повернулся. Неспешно, аккуратно подцепляя вилкой кусочки мяса, доел свой ужин. Сделал глоток вина. Промокнул губы салфеткой. Потом поднялся и махнул мне, веля следовать за ним в комнату. Переступил порог, приглушил свет и принялся методично расстёгивать маленькие пуговки шёлковой рубашки. Даккарцы никогда не носят такие рубашки. Ну, разве что Роджер иногда, когда появляется на приёмах где-нибудь на Селене. Ну, может, Денкам по праздникам. Но Метран в САП просто заболел этим шёлком. Он одевается в него постоянно. Чёрный шёлк с маленькими пуговками.
Я поймала его руки. Притянула к своим губам. Рядом с ним я кажусь себе неотёсанной. Дикаркой, возле аристократа. Пираткой… Мы невероятно разные. Вот Индо не нужно уговаривать залезть в постель, не нужно всяких там красивых ухаживаний, слов, жестов, подарков. С Индо нужно только выяснить, что он свободен на ближайшие четыре часа. А так потрахаться он всегда «за». Он ревнив, импульсивен, горяч и абсолютно понятен. Даккарец!
Но в эротических снах я вижу именно Метрана. Ни разу не предложившего мне секс по собственной инициативе, даже не прикасавшегося ко мне самостоятельно без дурмана амосы. Абсолютно свой и чужой одновременно.
Я, вообще, наверное, мазохистка в плане мужчин. Потому что второй парень, которого я вижу в этих самых снах, ещё недоступней. Вамп, которого я видела всего восемь дней когда-то в юности. Не уверена даже, что правильно запомнила, как он выглядел. Не могут живые парни так выглядеть. Хотя тот, чьи ладони сейчас в моих руках, тоже абсолютно невероятен.
Я обнимаю Метрана со спины. Проскальзываю ладонями нижних рук под гладкую ткань рубашки. Он позволяет. Кладёт голову мне на плечо. Расслабляется. Я точно знаю, что он вообще не спит с неолетанками. Последние лет пять точно. У него есть две женщины, купленные им чуть ли не в двадцать, и больше никого. Вернее, ещё есть я, которая иногда вламывается в эту его спокойную правильную жизнь со своей пиратской настойчивостью.
Я разворачиваю его, накрываю его губы поцелуем. Пью. Пытаюсь утолить неутолимую жажду. Жажду, которая носит его имя уже много лет…
— Мет, я люблю тебя.
Он смеётся мне в губы. Подставляет шею под поцелуи. Скидывает, наконец, рубашку…
Юбля, его запах. Кто бы что ни говорил, запах каждого человека уникальный. Обычный естественный запах. Тот, что чувствуется, только если провести носом по самой кромке волос. Пьянящий…
— Ты любишь почти любого мужчину. Половина Клинков хоть раз лапала тебя в своей постели…
Я фыркаю. Да, взросление неолетанки — ужасная штука. Лет в двадцать у меня было впечатление, что все мои старые друзья-даккарцы, даже те, кто вроде младше меня, вдруг догнали по возрасту моего отца, а я осталась, какой была. Играла в старые игрушки, зависала на горках у школы Ар, не видела никакого прикола в капитанских орденах и была абсолютно ненасытна до мужчин. Потом нашлись подруги-неолетанки, и всё стало хорошо. Им нравилось то же, и горки, и игрушки на планшете, и говорить о мужчинах они могли часами. Некоторым из них даже нравились драки на спортивных клинках, хотя таких было меньше.