На экране отчетливо была видна могила с сильно покосившимся крестом. Хорошее разрешение позволяло даже прочесть надпись на табличке: «Александр Юрьевич Чернышев. 15.07. 1993 г. – 17. 02. 2015 г. Вечная память».
– Чернышев, Чернышев, – задумчиво произнес мужчина с бородкой. – Это, кажется, боец «Сомали» был? Вспомнил. Он погиб, когда в танк, на котором он ехал, ПТУР попал. Рванул боекомплект. Даже тела не нашли.
– Он самый. Позывной был Потемкин. Теперь какой-то гад такое непотребство творит. Поймаю, ноги оторву.
– Да, ты, Степаныч, не кипятись. Может крест сам по себе наклонился.
– Да мои ребята божатся, что укрепили его так, что трактором не наклонишь! И почему только этот крест? С другими крестами все в порядке.
– Так что ты предлагаешь? Охрану на кладбище поставить?
– Ты мэр, Григорыч, тебе и решать.
– Я уже решил! Значит так. Сейчас ничего не предпринимаем. Если снова этот крест наклонится, тогда и будем думать, что делать. Пока все, извини. Дел невпроворот. Завтра гумконвой приедет. А по спискам нуждающихся еще конь не валялся. Туда всяких проходимцев повписывалось, будто бурьяна на дороге.
– Ну да. Халяву любят все. И укропы, и патриоты.
Санкт-Петербург, Летний дворец Елизаветы Петровны. 28 мая (8 июня) 1761 года
Сердце широким галопом неслось в груди, мощно выстукивая: бам-бам-бам. Александр Чернышев стоял на залитой солнцем площадке около фонтана, с затейливой скульптурой в центе, из которой вниз низвергались множество струй воды. Напротив него высился Летний дворец Елизаветы Петровны. Желтое трехэтажное здание с двухэтажными пристройками по бокам вверху было украшено скульптурами из античной мифологии. Высокие окна с частыми квадратиками стекол (увы, технологии восемнадцатого века не позволяли сделать стекло с размерами больше, чем двадцать пять сантиметров) красиво сверкали на солнце. К центральному входу, расположенного на уровне второго этажа, вел широкий пандус, чтобы императрица могла подъехать в карете непосредственно к входным дверям. На широкой площади, помимо центрального фонтана, весело журчали водой еще пара меньших его коллег, между которыми раскинулись красочные клумбы.
Но все это великолепие меркло перед тем, что находилось напротив Александра, в каких-то десяти шагах от него. Это великолепие называлась императрица Елизавета Петровна и ее окружение. Августейшая особа сидела в просторном кресле. На государыни было нежно-голубое платье, которое подчеркивало ее пышную грудь. Лицо женщины имело приятную округлость и полненькие щечки, делавшие ее владелицу очень похожей на ее отца, Петра Первого. Пухленькие ручки покоились на подлокотниках кресла.