– Как же ты, братец, кишки императрицины чистить собираешь?
Чернышев вспомнил мамины истории о разных пациентах, которым она делала промывку кишечника. Поэтому уверенно стал отвечать на вопрос:
– Надобно внутрь через анус впустить специальный раствор. Он все там вымоет и после выйдет естественным путем.
Его собеседники молчали, переваривая услышанное. Наконец раздался удивленный возглас любовника Елизаветы:
– Так ты что, хочешь государыни клистир сделать? Чтобы она в непотребную позу встала и в зад ей трубку вставит?! Ты ополоумел!
– Ни в какую позу Ее Императорскому Величеству становиться ненадобно будет. Она будет в кресле сидеть. Способ сей очень действенный. Там, где я жил, один купец сильно хворал. Желтизна по всему телу проступила. Рвоты были. Я ему пару раз сделал такое и полегчало. Желтизна пропала, лицо посветлело, рвоты прошли, – Александр врал напропалую. – До сих пор живой. А то уже хотели за батюшкой посылать, чтобы исповедовать.
– А где ты раньше жил? – недоверчиво спросил сановник.
– В Бахмуте, – твердо глядя в глаза Ломоносову ответил парень.
Тот утвердительно кивнул, не поднимая глаз на Шувалова.
– Где это? – тон Шувалова стал чуть приветливым.
Чернышев чуть не ляпнул: „На Донбассе“, но вовремя спохватился. В 18 веке такого географического понятия не существовало.
– В ста верстах от Белогорска, – пояснил он.
– Эко, братец, как далеко ты забрался. А ежели плохо с государыней нашей станет? Что тогда?
– Ничего опасного в этом нет. Кровь пускать намного опасней. Тут же и резать ничего не надобно. Запустили внутрь теплой водички, а потом она сама вышла. Сразу императрицы полегчение будет. Головой ручаюсь!
– Это, братец, точно, что головой. Надобно мне с Маунси переговорить. Что он думает.
– Маунси лечит нашу государыню, но проку мало. Вот и будет говорить, что нет никакого проку, что господин Потемкин предлагает. Ведь ежели у Потемкина получится, позор Маунси! В шею его гнать надобно! – на помощь Чернышеву неожиданно пришел Ломоносов. Он говорил тихо, по-прежнему, не поднимая головы.
Слова ученого, которому Шувалов всецело доверял, убедили вельможу.
– Ой, братцы, не знаю, – он поднял руки, словно сдаваясь. – Даже не знаю, как императрицы нашей скажу, что ей надобно взад вставлять что-то.
– Вы, Ваше сиятельство, скажите, что от этой процедуры не токмо лучше становится, но и цвет лица белее будет. Пудры никакой не надобно, – предложил Ломоносов.
– Ну, убедили, быть посему. Доложу Ее Императорскому Величеству. Сейчас отклоняюсь. А вы отобедайте у меня. Для вас мой повар приготовил чудо заморское – ананас! – с этими словами фаворит поспешил навстречу своей возлюбленной.