Студент-историк морща лоб, вспоминал, что он читал по этому поводу. Очевидцы смерти Елизаветы писали, что за неделю до ее кончины начались сильные рвоты с кровью и кашель. Уже в 20 веке писали, что это может быть цирроз печени в совокупности с пороком сердца, и осложнившийся смертельными кровотечениями из варикозно-расширенных вен пищевода. Мог быть лейкоз или даже сифилис. Некоторые склонялись к версии отравления.
„Ну, уж не сифилис, это точно. Хотя Елизавета была еще той гуленой. Шувалов после ее смерти еще тридцати пяти лет прожил. И никакого сифилиса у него замечено не было, – Чернышев украдкой посмотрел на последнего любовника императрицы. – Вот в отравление я поверю. Кашель, рвоты, кровохарканье. Точно Маунси свою руку приложил“.
– Наука достигла больших возможностей во многих сферах, – медленно заговорил Ломоносов. – О здоровье человека мы знаем больше, чем Гиппократ и Авиценна. Но токмо есть ли уже знания, которые помогли бы императрице? – последние слова ученый сказал очень тихо.
– Так на то вы и ученый, Михайло Васильевич, чтобы нужные знания у природы забирать! – воскликнул Шувалов. – Мне ее лекарь Маунси сказывал, что у императрицы чрезвычайно воспалённое состояние. Так нельзя ли как-то убрать его? Вычистить из тела государыни? – сановник провел ладонью по столу, будто вытирая на нем пыль.
– Органы человеческие не похожи на бутылки, которые от пыли хозяйка вытирает, доставая из погреба, – тихо сказал Ломоносов. А воспаление, как я разумею, кровью разносится по всему телу и оно не токмо снаружи, но и внутри каждого органа есть. Да и само воспаление не есть пыль, тряпкой вытираемой.
В кабинете повисла тишина. Шувалов сидел, откинувшись в кресле и недовольно сжимая губы. Ломоносов, опустив голову, сверлил взглядом пол.
Чернышев увидел, направленный на себя взгляд фаворита.
– Ты, что скажешь? – произнес тот. – Можно ли что-то придумать, чтобы очистить тело государыни от воспаления?
Саша хотел пожать плечами и опустить голову, как Ломоносов, но неожиданно вспомнил слова своей мамы: „Если бы страну вычистить от всего дерьма, как я это делаю у себя в поликлинике! Насколько бы лучше мы жили“.
Это сочетание слов: „вычистить от всего дерьма“, „лучше“ и „жили“ сработали в голове, словно три яркие вспышки.
– Думаю, что можно… – тихо произнес Александр.
Эти три слова хлестнули его собеседников. Шувалов резко подался вперед, упираясь грудью в стол. Ломоносов вскинул голову.
– Токмо не все органы, а наиболее пораженные воспалением – кишки, – все так же тихо продолжал Чернышев. – Известно, что внутренне воспаление больше всего в них бывает, – парень просто фантазировал, стараясь сделать свои слова убедительней. – Ведь через них вся еда проходит. Она там разжижается, всякие газы выделяются, остатки пищи, которые вовремя не вышли, гнить начинают. Отсюда и воспаление.