– Скажи этому человеку, что я не принимаю.
– Слушаюсь.
Александр Чернышев смотрел на слугу и лихорадочно соображал, что делать.
– Записку Ее Императорскому Высочеству передашь?
– Я должен спросить соизволения.
– Спроси, спроси. И если Ее Императорское Высочество соизволит, принеси бумагу и чернил.
Через пятнадцать минут цесаревна Екатерина держала в руках сложенный лист бумаги с непонятной надписью: «Григорий Орлов. Петр. З-р».
«Значит, Петр знает о Гришке! А что означает З-р»? – Екатерина задумчиво смотрела на лист бумаги.
Почерк ей был незнаком и выглядел как-то не так. Абсолютно никаких завитушек, росчерков и без буквы ять в конце слов Орлов и Петр. Все это было непривычно, а значит, вызывало опасения.
– Что передать человеку? – до нее донесся голос камердинера.
– Без ответа.
«Этого я не предусмотрел. Черт! Прекращать операцию?» – Чернышев задумчиво смотрел в окно кареты, которую подарил ему наследник престола.
Весь план Александра летел в тар-та-ра-ры. Провоцируя Григория Орлова на покушение, Чернышев хотел в последний момент рассказать все Екатерине, ссылаясь на провидение. Мол, ему свыше сказали о замедляющемся убийстве. Он рассчитывал, что она приедет в Ораниенбаум и заберет оттуда своего любовника, его брата и Половцева. Тем более, что Петра в своей ораниенбаумской резиденции не было. Цесаревич не любил суету, связанную с приготовлениями для отмечания дня рождения своей любовницы и предпочитал на это время оставаться в просторном дворце в Петербурге, чувствуя в нем себя хозяином – императрица летом жила в Царском Селе. Екатерина об этом знала. Поэтому приезд в Ораниенбаум в этом случае не вызвал у нее отрицательных эмоций, связанных со встречей с нелюбимым мужчиной. После этого Александр наверняка вошел бы в круг хороших знакомых великой княгини. А Орловы в ее глазах были бы дискредитированы. Но Екатерина его не приняла! Прекращать операцию?
«Нет! Но надо что-то придумать», – пока карета везла Александра из Петергофа в Петербург, это что-то пришло ему в голову.
* * *
Ораниенбаумская крепость, 13 (24) августа 1761 года
Веселье по случаю дня рождения фаворитки Петра Федоровича было в самом разгаре. Уже были преподнесены всевозможные подарки и заслушаны витиеватые, полные лести поздравления. Под пьяные восторженные крики наследник Престола зачитал Александру Чернышеву указ о присвоении ему звания капитана голштинского воинства.
Давно переваривались в желудках сотни гостей пулярды с трюфелями, чирята с оливками, говяжьи глаза в соусе, хвосты телячьи по-татарски обильно залитые французскими винами и русской водкой.