Кружевные митенки.
Туфельки на каблуке.
Кучеряшки, которые держались исключительно благодаря патентованному воску для волос «Наша прелесть». И капелька помады для полноты образа.
- Аккуратней надо, - он поднялся, потер грудь. - Этак и покалечить недолго... кто вас вообще за руль пустил.
- Бабушка, - честно призналась я. А что, инквизиции врать нехорошо. И было мне тогда пятнадцать лет. Первая машина, помнится, отличалась крайне скверным характером и на редкость тугим рулем, повернуть который мне удавалось только, налегая всем телом.
Ах, та машина до сих пор где-то в гараже стоит.
...надо будет сказать, пусть подготовят ее для нужд инквизиции. А то ведь с этого господина станется к моей ручки загребущие протянуть.
Ответить он мне не ответил, выскочил из машины и потянулся.
Следом, неловко, бочком, выбрался и жрец.
- Обращаться к тебе как? - поинтересовалась я, поскольку дознаватель спутника своего представлять нужным не счел.
- Монк, - тихо произнес он.
И голос, что характерно, был невыразительным. Вместе с тем Монк поклонился и произнес:
- Я заранее приношу прощения моей сестре за неудобства, которые причинит мой спутник и прошу... проявить некоторое терпение. Его талант несомненен, но характер...
...поганен.
А еще этот засранец, чуется, избалован донельзя, поэтому и распирает его от восторга и восхищения собственною особой. Ничего, потерпим... правда, обращались явно не столько ко мне, сколько к той, что стояла за моей спиной.
- Диттер, ты идешь?
- А его как зовут? - тихо спросила я, указав мизинчиком на серого, который пританцовывал у дверей.
- Вильгельм, - так же шепотом ответил Монк.
- И он не знает...
- Во многих знаниях многие печали...
Ага.
Учту.
Диттер шел, слегка прихрамывая.
- Вы ничего не можете сделать? - поинтересовалась я, поскольку Монк не спешил присоединяться к дознавателям. И он меня понял. Вздохнул. Покачал головой.
- Мне жаль, но... все, что мы могли дать - время. Однако и оно на исходе.
И Диттер это знает. Он даже смирился. Пообвыкся с мыслью о скорой кончине. Даже не пытается сопротивляться, что поганей всего.
Ничего.
Теперь у него есть я.
И я помогу. И готова поклясться, что мысли мои не стали неожиданностью для Монка. Он слегка поклонился. Усмехнулся. А от дома орали:
- Монк, где тебя демоны носят... навязали на мою голову... отлично, Диттер... вижу, чему-то тебя да научили... что странно, определенно, странно...
Я фыркнула, борясь с желанием наградить Вольдемара проклятьем... нет, Вильгельма, надо запомнить, а то тип столь самолюбивый в жизни не простит, если я его чужим именем назову. Огляделась.