- ...и уж тем более практикует ритуалы, однозначно запрещенные Инквизицией и его Императорским величеством Казимиром третьим Благим...
...ага, помнится, он издал пару спорных указов, в том числе дающий одаренным женщинам право владеть собственным имуществом.
Хороший был дядечка.
А потому и прожил почти двести лет, пока народец, подобным самоуправством возмущенный - куда это бабе да деньги в руки давать, не говоря уже о земле - не пообвыкся...
...и судьи опять же. Если память не изменяет, были там... примеры прецедентного права, вызвавшие настоящую волну реформации...
- Мой клиент всецело осознал ошибку...
Ага, по глазам вижу.
Ишь, полыхают.
И столько ненависти... Аарону Марковичу придется изрядно потрудиться, ибо дешево мне детей не продадут. Да, женщина вольна уйти от мужа, но вот дети ее принадлежат в первую очередь отцу. И он, клянусь милостью Кхари, знал об этом.
Двадцать тысяч?
Он двести потребует...
...а я отдам, потому что деньги я зарабатывать умею, а вот с людьми нормальными как-то оно не получается. Кхари же нужна эта девочка.
- ...и готов присягнуть, что подобное больше не повторится... - поверенный сглотнул и устало добавил. - Как отец, он имеет полное право забрать своих детей... и жену...
- С ее согласия...
Этот оскал...
...он уверен, что Рашья согласиться. Да и куда ей от детей уходить? Пойдет за мужем, как крыса за проклятой дудкой. А там... долго ли собираться?
Пара часов и... ищи их по всей Империи.
Не найдешь.
Сколько вообще существует таких вот полулегальных городков, которые не столько поселения, сколько норы в горах мусора? И таких вот ублюдков, уверенных, что они и есть высшая власть?
Злость, наполнявшая меня, тихо напевала на незнакомом языке.
И гремели барабаны.
Тягуче ныли тяжелые рога морского зверя. Я слышала надсадный их рев столь же явственно, как и голос поверенного, расписывавшего то, каким замечательным отцом и мужем является Питхари, а что мне случилось стать свидетелем ссоры... порой женщины требуют слишком многого...
...я видела медные обручи.
И гонг в морщинистой руке.
Молот, занесенный над искореженной многими ударами поверхностью. Я... была там, на поляне, перед статуей Кхари. Я держала ритуальный нож и смотрела на смуглое горло человека, которого вот-вот принесут в жертву Плясунье.
Его руки были стянуты за спиной. И отменнейшая конопляная веревка спускалась к ногам. Она была коротка, и поэтому человек выгибался. Грудь его, расписанная алыми змеями, часто вздымалась. Его сердце стучало быстро... быстрее ритма барабана... а в глазах мне виделся страх.