- А что, собственно говоря, происходит?
- Ничего хорошего, - ответил почему-то Диттер, занявший софу слева. И тоже ногу за ногу закинул... ноги у него крепкие.
В меру волосатые.
И посеченные какие-то, будто грыз кто, но не догрыз...
Заметив мой взгляд, Диттер заерзал и попытался повернуться ко мне боком. Ага, если еще халатик поправлять кинется, то совсем весело станет.
- И все-таки...
- Господин...
- Этот урод, - Диттер перебил поверенного. - Едва на смерть не забил свою жену за то, что отказалась отправить дочь на свалку... не эту, другую... новорожденную...
Поверенный вспыхнул и устремил печальный взгляд на герра Германа, однако городские власти в лице оного предавались делу бездельному и, если верить храмовому служке, даже весьма вредному для души - зависти. Она читалась в неодобрительно поджатых губах, в очах, преисполненных укора, в... в оттопыренном мизинце, который герр Герман приставил к носу. Для чего? Кто ж его знает. Может, ему так нюхалось удобней.
- Мой... клиент уверен, что произошло недоразумение...
- Прошу, - Гюнтер явился с подносом, правда, на нем были не чашки с кофием - гости были сочтены недостойными и этакой малости, - но знакомого вида бумаги. Их Вильгельм взял, чашечку на поднос поставил.
Хмыкнул.
Пробежался взглядом. Бровка его приподнялась. А босая ступня почесала другую босую ступню, что заставило герра Германа поморщиться. Экий он, оказывается, моралист... в публичном-то доме мне другое говорили. И вообще, какая разница, сколько у девушки потенциальных любовников, лишь бы прокормила... а судя по тому, как инквизитор почесывал впалое брюхо свое, есть ему хотелось.
Диттер, к слову, шоколад свой допил торопливо, и спешка эта была заметна не только мне. А еще носки... темно-пурпурные носки на длинных подвязках, к счастью, одинаковых, а то имелся среди моих приятелей один, который вечно эти подвязки терял и потому щеголял в разных...
- ...мой клиент сожалеет... что фройляйн пришлось стать свидетельницей семейной ссоры, однако это... внутренние дела... общины...
Он явно давился словами, но продолжал говорить.
- Внутренние... - бумаги Вильгельм сложил пополам и сунул под полосатую подушечку, положенную на софу исключительно красоты ради, а вовсе не для того, чтоб под нее совали всякое. - Внутренние... это внутренние... передайте вашему клиенту...
Он поднялся медленно.
Текуче...
- ...что в империи очень не любят, когда кто-то ставит свои внутренние порывы выше интересов государства...
Он двигался бесшумно.
Мягко.
И в два шага оказался подле красного хиндара. А ведь одного росточка, вот только Вильгельм поуже в плечах, да и вовсе смотрится хилым, недокормленным. Именно поэтому хиндар лишь хмыкнул: не увидел угрозы в смешном имперце, который носит халат поверх подштанников...