Мама... мне жаль. Честно. И не только мне. Я принесу белые глицинии и еще чашку того самого цветочного чая, в котором ни вида, ни вкуса, но ей он нравился. Я поговорю с пустотой и, если будет на то воля Ее, меня услышат.
- С одной стороны, - я отправила крошку печенья в рот и зажмурилась, - идея забрать магию у одного человека и отдать другому показалась деду весьма заманчивой... с другой, кто-то сколотил веселую компанию молодых людей, полагавших, что им закон не писан...
Печенье было таким, как нужно.
Крохким.
Тающим во рту.
И с терпкой медовой нотой, которая, впрочем, была не слишком выражена, а потому не забивала ни терпкость имбиря, ни лимонную кислинку.
- Как одно с другим связано, не представляю, - призналась я, потянувшись за вторым печеньем. - Но чувствую, связано... как-то... но по хронологии... сначала ведь были убийства. Их раскрыли. Виновных казнили... и город притих. Так?
Оба инквизитора кивнули.
- А потом уже начались эксперименты...
Я задумалась и поинтересовалась:
- А тогда... никто не ставил себе целью передать силу? Они просто развлекались?
Пожатие плечами. И Вильгельм добавляет:
- Боюсь... я больше не могу доверять архивам.
Ага... то есть, если Святой престол замешан в деле, то опираться на его память чревато. Вообще чревато сидеть тут и за чаем обсуждать дела государственной важности. Нам бы доложить... вот только кому? А то ведь станется... и как-то не тянет меня ни в монастырь, ни в застенки короны... и пусть я ни в чем не виновата, но ведь могут убрать.
На всякий случай.
Несчастный.
- Ясно... ладно, будем считать, что... - в голове вертелось одно. - Кому это выгодно?
- Что? - уточнил дядюшка.
- Все выгодно... смотри, вот убивают в городе... нагло. Издеваясь... инквизиция землю роет, только без особого успеха, что понятно... им есть кому за вами наблюдать... и тут вдруг счастливая случайность... дядюшка Морти сообщил своему давнему приятелю об откровениях одной маленькой шлюшки...
Что?
Я давно называю вещи своими именами.
- И чудесным образом эта ниточка приводит к убийцам... и не просто приводит. Весь город буквально зачищают. А некий друг дядюшки получает в итоге неплохую должность. И спустя пару лет становится главой жандармерии...
Молчание.
И печенье.
Печенья много... а будет мало - еще принесут. Может, и мне переселиться? Что я, в конце концов, за этот дом держусь? Как показывает время, в нем никто не был счастлив. То есть, точно я не знаю, но...
...бабушка, вынужденная принять двух чужих сыновей и едва не лишившаяся собственного.
Дед, которому пришлось простить жену, ибо сам виноват. Но простить и принять - не значит забыть... а сдается мне, Фердинанд ему бы пришелся по нраву.