Руксу стало ясно: покойник мстил своему убийце.
Животные накрыли его, и он задохнулся от отвратительного запаха мертвой плоти.
Задолго до этой ночи крохотные чудовища сожрали мертвеца, съели его сердце и выпили его кровь. И впитали из каждой частицы трупа ненависть, ненависть к убийце, ненависть за то, что сын прикарманил его денежки.
Этой ночью каждое животное, наделенное крохотной частичкой невероятного гнева убитого, терзало живое тело отцеубийцы…
Как вода, скрытая в болотистой почве, его кровь через множество крохотных ран излилась из прокушенной плоти.
Собеседник придвинулся так близко, что из осторожности я отодвинул от него стакан с виски.
— Вы знаете человека у двери?
— В зеленом фуляре?
— Да! У него есть причина носить его!
— Мне он незнаком, — ответил я, — и не знаю, почему он носит зеленый фуляр.
— Альберно Крю, человек, которого повесили сегодня утром.
Я скорчил недовольную мину, не поверив соседу.
— Становится жарко, очень жарко… Он снимает фуляр… Поглядите на его шею и лицо.
Я разом проглотил виски, поскольку в душу закрался ужас.
Шею мужчины обтягивало бледное колье, выкатившиеся глаза отражали свет, нос заострился, а вокруг губ прятались синие тени.
— Боже, этот человек…
— …повешен и умер.
— Странно, — сказал я.
Мне хотелось сказать «невозможно», но не знаю, почему не произнес это слово.
— Мертвецы, — разъяснил мой сосед, — часто возвращаются в мир живых. Они обычно бывают добрыми собеседниками и приятны в общении. Прилично зашибают, но почти все мухлюют в карты.
— Странно, — повторил я.
— Нет. Им просто нужны карманные деньги. Прислушайтесь к ночи.
За стенами бара бушевал ад; с неба доносились стоны, неведомые твари пытались когтями открыть дверь, странные призраки, дети ледяного тумана, с отчаянной злобой колотили бессильными кулачками по стеклу; из трубы доносились пронзительные вопли, похожие на брань.
— Они под покровительством ночи? — спросил я.
— Наверное, хотя не верю, что мертвецы выбираются из могил в столь неспокойные ночи, особенно, когда некоторые дотошные писатели узнали про это. Мертвецы проявляют осторожность и подозрительность.
Дверь бара распахнулась; в помещение ворвалось злобное дыхание бури; стакан на прилавке разбился с мелодичным звоном, и вслед за ураганом вошли три мертвеца. Двое мужчин и одна женщина.
— Хм, — ухмыльнулся сосед, — женщине в такой стадии разложения не стоит появляться на людях.
Я нервно схватил бутылку виски и, похоже, отпил прямо из горлышка.
— Простите, эта компания столь… неожиданна… и нова для вас, но не для меня… Однажды в Рио, в вечер, когда нежно сияли звезды и играли банджо, рядом со мной уселся джентльмен и предложил выпить. Я сразу узнал Джека Блумблемюджа, знаменитого пирата, двести лет назад повешенного в Каракасе.