Осмотревшись, Лена решила проверить тумбочку у кровати. Точно также в изголовье стояла тумбочка и в спальне у Лены. Девушка знала, что там обычно хранится самое сокровенное. Во всяком случае, так было у неё.
На полированной поверхности стояло зеркальце, а рядом с ним лежала большая квадратная щётка-расчёска для волос. У Лены на этом месте стояла детская фотография, на которой она, стоя на диване, обнимала сзади, сидевших рядом, родителей.
Лена выдвинула верхний ящик. Здесь Снежина хранила косметику: недорогой крем для лица, пудру и тушь российского производства.
У самой Лены всегда было много косметики. Конечно же, она предпочитала всё французское, фирмы «Ланкома».
«Не густо», — разочаровано подумала девушка и сильней выдвинула ящик. Из глубины выкатилась польская помада фирмы «Бель», а за ней круглая белая коробочка. Ленас интересом покрутила её в руках. На этикетке мелкими буквами было написано название какого-то лекарства. Отвинтив крышку, она перевернула её. В ладошку высыпались жёлтые желатиновые капсулы.
— Александр Васильевич, — девушка протянула ладошку с таблетками. Мельком глянув на капсулы, Махоркин взял коробочку и прочёл название.
— Те самые. Но это хоть и улика, но косвенная, и ничего не доказывает.
— Как это? — восторженное лицо девушки сменила гримаса разочарования.
— А так это. У неё может храниться любое лекарство. А то, что Приходько отравился точно такими же таблетками, ничего не доказывает. Давайте искать дальше.
Махоркин тщательно просматривал содержимое письменного стола. Перебирая учебники по медицине и конспекты, ему в руки попалась небольшая ярко-розовая записная книжица, на которой красивыми буквами значилось «Дневник».
И тут Махоркин ощутил, как внутри него стала нарастать горячая волна. «Вот оно», — подсказывала чуйка.
Лена прижалась головой к плечу начальника и нетерпеливо прощебетала:
— Ну же, Александр Васильевич, открывайте быстрей.
Махоркин открыл дневник. Со страницы на него смотрела вся семья Сафроновых. Головы членов семьи, аккуратно вырезанные из фотографий, были расклеены на листе. Под каждой головой стояло имя, а на лбу красными чернилами — нарисована цифра. Ниже красивым почерком давалась подробная характеристика в соответствии с присвоенным номером.
Первым значился глава семьи. Фотография Ивана Сафронова была обведена толстым красным контуром и под ней шло описание всех предпочтений художника. В аккуратно расчерченной таблице было всего два столбца, первый — содержал вопросы, второй — ответы на них. Что любит, что носит, где бывает, что раздражает.