— Это точно. Загар не тот. Молодец, новенький, — Витя заулыбался.
— Ты страну с минным полем не путай. Партия выведет. Не такие задачи решали.
— Ты прости, отец. От слов твоих, вроде, теплится что-то, а рукой потянусь — не греет. С умом развалили Союз наш. По плану. Африканцев — их просто травят: порошками, таблетками, пищевыми добавками. Нас другим извели — модно стало европейское мнение. Он тебе: «А можно в вас плюнуть?» — Ты ему: «А я в европейский парламент пожалуюсь…» — Он: «А можно вас геем назвать?» — «А это сейчас талерантно?» — «А можно — без совести?» — «Можно. Про совесть нигде не указано…» А в итоге — и вор улыбается, и убийца — условно. И страны такой нет, если нет одобрения Вашингтона. Бог американских индейцев создал, а Вашингтон — не признал и вырезал. Кино! Вот и мучаюсь я сомнениями. Где же — правда? Не то была русская вера, что в церкви молилась, а то, что солгать не могла и юродивым верила. Вот и все новости.
— Ты так не юродствуй. Есть высшая вера!
— Вера — могучая баба и она устала, капитан. Половина страны без работы осталась. Чем жить? От Союза никто не отказывался. Кто его развалил? Кто границу в Керчи поставил?
— Какую границу в Керчи? — капитан вцепился руками в жерди.
— Ты чего брешешь? — Витя старался встать на ноги, но не получилось.
— Граница. Таможня. Севастополь теперь чужая земля.
— Не верю, — сказал Витя тихо.
— Вы что нам говорите такое? Как язык поворачивается? Севастополь — город русской морской славы! Всегда! Слышите?! — капитан умолк.
Грому стало не по себе — он не мог им помочь:
— Эх, ребята. Долго вы здесь сидите, как я понимаю. Дайте поспать глоток. Отойду слегка — расскажу вам, что в мире делается. Я хоть и из ямы, но, видно, свежее вас к новостям буду.
— Погоди, брат. Ты только скажи правду. Крым наш? Кто в Крыму-то?
— Душой, думаю, наш. Лицами — наш. Улицами. И словами русскими плачет. Помнишь названия крымские, когда по дороге едешь. Сирень, Благодатное, Чистенькое, Счастливое… А в Керчи теперь по ночам бомжи, как крысы от света, из мусорных ящиков выпрыгивают.
— Какие бомжи? Кошки?
— Мутанты Чернобыля?
— Люди такие. Ветераны труда и моря, бывшие защитники города-героя. Бомж — бывший Отечества моего житель. И мы — бывшие.
— Врёшь ты все. Не может этого быть. Витя, не слушайте его! Он просто болтун подкупленный. За что продался?.. Не может такого быть… Что такого наговорили? Нельзя так словами по сердцу резать. Больно!
Ответа не последовало. Театр закончился без аплодисментов. Умолкли. Каждый думал о своём.