— Ну, ты Кулибин! Я бы не додумался. Ты не Гром — Громыхало. Уважаю.
— Брось дифирамбы петь, Витя. Все мы здесь — не простые. Факт. А что — с этой палубы никуда и не ходите? Не тянет на берег?
— На берег без денег? — Витя легко подхватил шутку. — Мы в советские времена очень прогуливались? Очень ты рвался с промысла в город? За шесть месяцев только и выйдешь на берег разок — за подарками домашним. И пива не попьёшь. А здесь по воскресеньям дают: банка пива и банка колы на брата. Ещё мороженое дают по праздникам, как детям. Радуемся!.. Харч — рыба. Не привыкать. Молока сгущённого, правда, не стало. Отменили. Профсоюза нет. Какое вам, говорят, молоко за вредность, когда море вокруг и солнце, как на курорте.
— Понятно, Витёк. Курорт и диетическое питание. А эти клетки и эта палуба?
— Карцер. Отдохнём в клетке недельку и с такой радостью побежим сами на наши палубы — не догнать!
— Проштрафился, что ли. Это чем ты смог? Трал порвал? Звезду с неба сдёрнул?
— Не обижай. Я в своём деле профи. И работу мою люблю. Я за капитаном пошёл. Его одного нельзя было отпускать.
— Почему?
— Не могу говорить.
— Да я сам догадался. Прикрываешь его слепоту, да?
— Как ты догадался?
— За дурака меня держишь?
Витя понизил голос до шёпота:
— Упаси бог. Никто не знает. Капитан на борту всем командует, когда трал, когда подъём. В море мы все вместе. Вместе и на месте, как капитан говорит. Капитана не бросим. Он, хоть и слеповат, но моряк верный. Это он сейчас опять перенервничал, часа два в забытьи будет. Трудно ему эти перестроечные правила осваивать, член партии ведь. Я сам в переменах запутался. Генеральный директор наш, например, президент холдинга, живёт в Лондоне, москвич, гражданин Австрии… Флаги на мачтах траулеров, бывших мурманских и бывших черноморских, какие теперь, угадай? Не угадаешь — Каймановы острова. Сам ты откуда, Гром?
— Волжанин, из Нижнего. Учился в Питере. Ленинградская область, город Санкт-Петербург, проспект Большевиков. Такая история.
— Хорошая строка для песни: история страны, как паранойя — история трибун с идейным строем…
Гром продолжает рассказ:
— Старший механик. Начинал на Каспии. Работал в Мурмáнске.
— Мурмáнск?! Как там в песне морской про Мурманск. «Но радостно встретит героев Рыбачий, родимая наша земля…»
— А ты мореход-звездочёт, что ли?
— Ты что, Гром, не слышал? Я же говорил: мне штурманской славы не надо. Я сам — траловый мастер. Знаешь такое? А рыбку ловить — думать надо. Она, рыбка, чтоб по палубе хвостом ударила, десять раз из любого дурака мыслителя сделает. А у меня такой рыбки тринадцать рейсов в Атлантику. Умища накопилось как у Карла Маркса, больше бороды. И начинает декламировать очень театрально: «Лоб набычу сократовский! Клич возвышу ораторский! Пусть горит звёздной графикой Млечный трафик над Африкой! Сам я — рыб повелитель…»