— Важных чисел числитель… — улыбнулся Гром, подыгрывая.
— Не мешай. Сейчас все оформлю… В общем, потому я теперь — мореход и мыслитель!
Гром рассмеялся:
— Мореход и мыслитель? Чудак! Такого не бывает.
— Почему не бывает?
— Не совместимо.
— Что ты опять своё «не совместимо» тянешь? Слова какие-то…
— Ты не обижайся, Витёк. Напоминает старый анекдот. Тралмастер, такой как ты, золотую рыбку поймал и спрашивает: «Что можешь сделать для меня?»
— Могу сделать богатым, а могу наимудрейшим.
Подумал тралец: деньги пропью, а ум-то останется.
— Давай, рыбка, умище мне — делай!
Через пару минут рыбка спрашивает: «Ну, что? о чём задумался?
— Э-эх! Деньгами брать надо было… — Так и ты. Ты пойми, тралмастер, у мыслителя голова, как ядро пушечное, в плечах тонет и вниз тянет. Куда в море с таким балластом? До первого крена?
— А у морехода?
— У морехода сквозняк в голове должен быть, чтоб она, бестолковка, поплавком на воде качалась. На всякий случай. Пустая голова не тонет. И мысли в ней лёгкие, как стихи. Кстати, никакой ты не повелитель, а по русскому фольклору — колобок… Я от дедушки ушёл, я от бабушки ушёл, я из клетки африканской выйду — в трафик океанский… пойдёт?
— Ты тоже, я смотрю, как и я — умный. Недаром говорят. «Механики на флоте — самые башковитые». И языком работаешь правильно. Мне — нравится.
— А чего зря головой биться, Витя? Моряку волну искать надо, она нам как мама родная — пожурит, приласкает и дорогу подскажет.
— Подскажет — пузырями вверх, а сам — вниз, гы-ы, — засмеялся тралмастер.
— А тыковка на плечах — зачем? Как там, в песне поётся: «Поднимет и снова бросает в кипящую бездну она…».
Гром поднимает вверх руки, пробуя высоту решетки:
— Просторно. Жить можно. И никто меня не беспокоит.
Глава 8. По-человечески? Это — театр!
Гром гладит ладонями жерди решетки:
— Сижу в этой клетке, как дома под деревом. — Помолчал, прижавшись лбом к толстой преграде. — А хочу по-человечески — поплакать, на колени опуститься, проститься… Что молчишь, Витя?
— По-человечески? Это — театр! Я — лучший тралец — в майке и трусах, на краю Африки. Как обезьяна или попугай на продажу выставлен. И времени у меня теперь — дни и ночи — думай и умней. А может, не меня продают? Может, сам я себя продал, когда цену в зелёных назначили? Сам себя продал?! Смешно. А чего теперь думать, если я уже как карась в тазике? Это умно? Зачем я здесь? Как? Думаю день и ночь — как я сюда попал? Передовик производства. Ветеран тралового флота. Душа многих компаний и одной увлекательной женщины. А где я теперь? Кто меня умным теперь назовёт, когда сижу в обезьяньей клетке? Борода — как у Карла Маркса!