Когда нас везли на шлюпках к берегу, видели, что экипаж 18-го лежит на корме судна. Как потом выяснилось, его охраняли очень жёстко.
Утро, около девяти часов. По переговорам группы наиболее представительных жителей, проходившим в нашем присутствии и очень бурно, можно предположить, что экипажи отпустят после урегулирования спорных вопросов между конфликтующими группировками, то есть после оценки и дележа добычи…
Около десяти часов. Все члены экипажа 13-го и капитан 18-го отправлены одной шлюпкой на свои суда, но группы, продолжающие грабеж, угрожая оружием, не разрешили высадку на борт — всё вернулись на берег. Ждём развития событий.
Со стороны посёлка катят и катят на берег бочки для дизтоплива — где они их набрали в таком количестве? Грузят на шлюпки и катера, цепляют связками на буксир. Мы уже понимаем, что вернуться нам разрешат только после окончательного и абсолютного разграбления судов. Беспокоимся за топливо, которого надо хоть немного придержать, и за двигатели — вспомогач и главный — которые не разрешили заглушить после постановки на якорь и которые работают до сих пор. Старший механик Виноградов и второй механик Масликов согласились вернуться на судно. Капитан 18-го переговорил об этом с «учителем» и, махнув на прощанье, механики ушли на катере с сомалийцами.
Около двенадцати часов. Всех доставили на свои суда. Опять загнали на верхний мостик и поставили охрану. Механики выдают топливо в бочки. Толик Масликов, крупный, полноватый, красный от солнца и пота, постоянной улыбкой похож на актера Андреева из фильма «Два бойца», добродушно размахивает руками, объясняя сомалийцу, что нельзя работать под постоянно тыкающимся в спину стволом автомата. Тот что-то говорит охраннику, пугливому с птичьими ножками и шейкой. Толик машет нам, наблюдающим за ним с мостика, незаметно для охранника делает ему пальцами «коза-коза» и дурашливо крутит при этом головой и шальными, неунывающими глазами.
Ещё через полчаса бандиты обступили старшего механика: «Давай топливо пять бочек ещё! Давай! — Нет топлива, кончилось… — Врёшь! Прячешь! Уехать хочешь?! Расстреливать будем! — Расстреливай!..»
Это только потом мы поймем, что легко отделались: «Собака наша жива, ребята! Где ж ты прятался, пёс? Умняга наш рыжий…». И будем вспоминать, как на глазах у половины экипажа охранник выстрелил в Толика Масликова: «Почему он не падает?» — крутилось у меня в голове всю долгую минуту, пока и я, и Толик, и остальные поняли: мимо. Пугает, сволочь…
Шестнадцать часов, ориентировочно. СЧС-7018 снялся с якоря и пошёл в море. У нас грабеж продолжается. Подходят новые шлюпки, находятся новые предметы на вывоз: доски, концы, сети, шлюпка, оброненные на палубе чьи-то вещи. Одни что-то бросают, другие подбирают тотчас. Грабителей сменили подбиральщики…