— Я начинаю видеть вас в настоящем свете, Трип. Вы подонок, король прохвостов. Вы не только хотели обмануть страховое общество, но и украсть драгоценности вашей жены, заставляя ее верить в ограбление.
Жаль, что этот случай все испортил.
— Моя жена,— холодно заявил Трип,— была очень скупа и была тиранкой. После нашей свадьбы она всегда испытывала наибольшее удовольствие, когда видела, что мои дети и я вынуждены обращаться к ней за милостыней. Она выдавала на нищенские суммы. Она не только отказалась сделать меня распорядителем завещанного ее отцом, но заявила, что сама будет распоряжаться своими деньгами.
— Но ведь эти деньги были ее, разве не так? — проворчал Шайн.
Трип поджал губы и ничего не ответил. Майк рассматривал его надутое лицо. Он понимал навязчивую идею этого человека, перешедшую просто в манию. Трип считал, что он подвергался притеснениям. В его понятии обокрасть одновременно свою жену и страховую компанию было актом справедливости.
— Хорошо, я сообразил. Я понял, что вы не сказали правду полиции. И не бойтесь, я-то уж им не скажу ничего. Это совсем не устроит мои дола.
Если же узнают, что я помог вам совершить преступление, то мне и от этого не будет никакой пользы. Но, возвращаясь к угрожающим письмам, я хочу знать, где они сейчас находятся?
— Я отдал их сегодня утром мистеру Пантеру. Их было три, требующих от Леоры сумму в сто тысяч долларов..
— Анонимных?
—Да, конечно. Ей писали, что в случае согласия она должна дать определенные заверения.
— И она этого не сделала?
— Да, она категорически отказалась. Как я вам уже сказал, моя жена не так-то легко расставалась со своими деньгами. Она склонна была рассматривать эти письма как произведения какого-то сумасшедшего. Потом она поделилась со мной своим беспокойством, и мы решили передать это дело в руки частного детектива.
Наступило короткое молчание, во время которого Шайн смотрел в пол, а Трип прямо перед собой. Потом, как бы говоря сам с собой, агент по недвижимости прошептал:
— Я не хочу изображать особенное горе, но мне все же неприятно, что моя жена умерла такой смертью.
Глаза Шайна блестели, но он не поднял их.
— Вы заявили, что она сперва приняла эти письма за творение сумасшедшего? Не хотите ли вы этим сказать, что она знала, кто посылал ей их?
— Совершенно точно. Я уверен, что она с самого начала знала, кто является автором этих писем, и так как я, со своей стороны, тоже» догадывался об этом, то и считал, что она находится в большой опасности. Но когда она отказалась серьезно отнестись к этим угрозам, я почувствовал себя освобожденным от ответственности.