– Чертово дерьмо!!
И было от чего.
На залитом кровью полу, так и не выпустив из рук лупару, валялся охранник. Одна из пуль попала телохранителю прямо в лицо, превратив его в кровавое месиво. На кровати у стены было откинуто одеяло и примято постельное белье. Судя по всему, совсем недавно на ней кто-то лежал.
Заметив на подоконнике отчетливый след туфли, я метнулся к отрытому окну, высунулся из него, и краешком взгляда зацепил внизу Корсиканца. Франко Неро, сильно припадая на правую ногу, тащил на спине худого парня, почти полностью замотанного бинтами. Своего брата, которого не бросил, несмотря на ни на что.
Злость и ненависть, сменились невольным уважением к врагу. Но не до такой степени, чтобы оставлять его в живых. Быстро прицелившись, я нажал на спусковой крючок, но вместо выстрела услышал только сухое клацанье курка.
– Черт!
Лязгнул затвор, выбрасывая несработавший патрон, мушка снова устраивается на спине мафиозо и…
И опять осечка.
Перезарядился, снова прицелился, но выстрелить третий раз уже не успел. Корсиканец скрылся за углом больничного корпуса.
Выматерившись несколько раз от досады, я сплюнул, и сам вылез через окно на широкий карниз.
Только собрался спрыгнуть вниз, как где-то неподалеку бабахнул выстрел, а рядом со мной в стену саданула пуля. Я едва не сверзился с перепугу, но чудом удержался и заметил в парке тучного полицейского. Широко расставив ноги, флик спокойно, как тире, целился в меня из револьвера.
– Otwaliidiot… – пару раз пальнув ему под ноги, я загнал копа за деревья, потом десантировался на козырек, очень удобно расположенный поверх первого этажа, после чего спрыгнул с него вниз и на ходу сдирая с себя халат, помчался к госпитальной ограде.
Оглянулся назад, проверяя нет ли погони и чуть не снес с ног дородную медсестру, выгуливающую на кресле каталке какого-то доходягу.
– Прошу прощения, мадам! – ситуация явно не располагала, но мне вдруг очень захотелось слегка покуражиться.
– Мадемуазель… – кокетливо улыбнулась женщина. Несмотря на свою полноту, она оказалась довольно миловидной на личико.
– Вы прекрасны, мадемуазель! – я отвесил ей церемонный поклон и закрутил головой, выбирая где половчей будет перелезть через забор.
– Туда, туда! – толстушка вдруг ткнула рукой в заросли. – Там калитка, она всегда отрыта! – и зардевшись, сообщила: – А меня зовут, Женевьева…
– Мы еще встретимся, моя пышечка! – я влепил ей поцелуй в губы, потом юркнул в кусты.
Рванул ржавую калитку на себя, и оказался на узенькой улочке.
Ушел, вроде, слава тебе Господи…
Только подумал, как позади меня кто-то заорал задыхающимся голосом: