30 апреля команды испанских парусных шхун увидели идущих по бухте Субиг три военных корабля, которые несли не испанские флаги, они слышали о начале войны, и поняли, что это американцы. Почти все они одновременно вознесли призывы к Богу за помощью, и он им не отказал.
Самый большой из них выстрелом остановил одну из них, на борт поднялась досмотровая команда, груз шхуны и она сама их не интересовала. Американцы, через своего человека, который говорил на испанском, спрашивали, где находятся военные корабли испанцев, какие и сколько. Один из членов экипажа на днях вернулся из Манилы, и сказал, что они стоят там. Американцы довольно заулыбались, и что громко между собой начали обсуждать, тыкали пальцами в испанцев, потом сошли в катер, и ушли на свой корабль. «Проклятые еретики, — подумал капитан, — и спасибо тебе Господь, что отвёл рукой своей еретиков от нас». Имея, прежде всего в виду шхуну и её груз.
После получения этих сведений коммондор Дьюи обрисовал своему начштабу тоже коммондору Б.П. Ламбертону ближайшие перспективы испанцев, прямо и незамысловато, как моряк моряку, — «Now we them!!!», что в переводе на язык великого Сервантеса, звучало бы как, — «Мы их поимеем!!!». Ламбертон и другие офицеры, которые это слышали это, были не против таких действий, хотя из Гонконга ушли всего трое суток назад, и некоторые из них ещё несли на себе запах недорогих духов таких же недорогих жриц любви.
На закате Дьюи собрал на «Олимпии» командиров кораблей, отдал последние приказы и распоряжения перед боем и прорывом в Манильский залив, около 23–30 эскадра на 6-ти узлах пошла к проливу Гранде.
30 апреля около 19.00 адмирал Патрисио Монтехо получил сообщение, что у мыса Болианао бухты Субиг были замечены подозрительные корабли. «Пришли. Быстро надо признать, — подумал адмирал Монтехо. Ну, что ж теперь всё в руках Всевышнего. перекрестился он на распятие, — но, Fíate a la Virgen y no corras (На Бога надейся, но сам не плошай)».
Около двух ночи он получил телеграмму, что в проливе Гранде была перестрелка и американцы прошли остров Эль Фраиль. «Значит всё-таки решили идти к Маниле, а я надеялся, что чёртовы янки блокируют залив, и не полезут к нам. — думал про себя Монтехо, — значит утром будет бой. Может мой последний бой, — подумал он вдруг, — На всё воля Господня!», — закончил он свои размышления, вызвал к себе адъютанта и начал раздавать приказы и распоряжения. На кораблях, береговых батареях, гарнизоне была объявлена боевая тревога. На кораблях начали поднимать пары.
Прорвавшись в залив, Дьюи повеселел, он думал, что будет сделать это сложнее, ставка на неготовность испанцев пока оправдывалась, и огни Манилы, горящие её маяки, этому было подтверждение. «Будь на месте донов, те же „кrauts“ (капустники, так американцы называли немцев до ПМВ) без повреждений, а может быть и потерь не обошлось бы», — размышлял он глядя на огни свой эскадры, светомаскировку после прорыва уже сняли.