Тамлин молчал.
– Тебя это устраивает? – спросил я.
Дворы лета и весны были давними союзниками… пока не началась война с Сонным королевством.
Тамлин с усилием поднял голову. Его золотистые волосы утратили прежний блеск и напоминали сосульки.
– Думаешь, она меня простит? – не то выдохнул, не то выкрикнул Тамлин.
Я знал, о ком он спрашивает. Но не знал, является ли ее пожелание счастья еще и прощением. Неизвестно, сумеет ли Фейра его простить. Прощение стало бы подарком и для нее, и для Тамлина, однако после содеянного им…
– А ты хочешь, чтобы она тебя простила?
Зеленые глаза глядели в пустоту.
– Я заслуживаю прощения?
Нет. Никогда.
Должно быть, Тамлин прочел ответ в моих глазах, поскольку спросил:
– Ты готов меня простить… за мать и сестру?
– Не помню, чтобы ты когда-нибудь просил прощения.
Как будто слова могли изменить содеянное. Как будто запоздалое раскаяние могло восполнить потерю, до сих пор разъедавшую душу. На месте двух ярких, чудесных звезд зияла дыра.
– Сомневаюсь, что, попроси я прощения, это что-то изменит, – сказал Тамлин, вновь глядя на убитого лося. – Для вас обоих.
Он был сокрушен. Полностью раздавлен.
«Тамлин еще понадобится вам в качестве союзника, причем достаточно скоро», – предупредил Фейру Ласэн. Еще одна причина, по которой я явился сюда.
Я взмахнул рукой. Магия принялась за разделку лося и быстро содрала с него шкуру. Внешне это сопровождалось шуршанием меха и хлюпаньем окровавленной туши. Еще одно магическое усилие – и рядом с плитой легли несколько больших сочных ломтей мяса. В плите вспыхнул огонь.
– Ешь, Тамлин, – сказал я.
Он и глазом не моргнул.
Мои действия не были знаком прощения или проявлением доброты. Я не мог и не хотел забывать о том, что его пособничество оборвало жизни моих близких.
Но не далее как вчера мы отпраздновали День зимнего солнцестояния. И оттого, что Фейра преподнесла мне подарок, о котором я не смел и мечтать, я захотел немного помочь Тамлину.
– Сначала мы построим и упрочим новый мир. А потом можешь морить себя голодом и умирать.
Новый всплеск магической силы поставил на горячую плиту чугунную сковороду с длинной ручкой. На сковороду плюхнулся и зашипел ломоть мяса.
– Ешь, Тамлин, – повторил я и исчез в потоке темного ветра.