Абдиэль терпеливо продолжал поглаживать его пальцы, и Роубс постепенно расслабился, разжал пальцы, открыл ладонь. Абдиэль мгновение рассматривал гладкую поверхность ладони, а затем стал осторожно отдирать пластиковую кожу, обнажая пять красных точечных меток. Метки были застарелыми, шрамы уже затянулись, словно их не использовали долгое время.
- Ты, Питер, предашься в мои руки, если простишь мою маленькую шутку. - Абдиэль издал сухой, кудахчущий смешок. - Ты полностью, без остатка отдашь себя мне. Ты станешь моим «послушником». За это, мой дорогой…
- Да! - вскрикнул Роубс ужасным голосом. - Что я за это получу?
- Все, что пожелаешь, мой дорогой. Можешь оставаться президентом галактики. Или, если тебе надоест возиться со всеми этими сенаторами и депутатами, можешь провозгласить себя диктатором, королем, императором. Под моим руководством, с помощью моей мудрости, моего могущества ты сможешь стать кем захочешь.
Абдиэль притянул к себе его руку, прижал ее к тонким алым одеждам.
- Или можешь оставаться тем, кто ты есть, без моей помощи. Можешь договариваться с Дереком Саганом. Можешь договариваться с начинающим принцем. Можешь предотвратить гражданскую войну, которая грозит развалом галактике, а тебе - крахом политической карьеры!
Абдиэль тихонько похлопал по его руке.
- Вот видишь, мой дорогой, сколько у тебя возможностей?
Роубс закрыл глаза. Он дрожал, словно в лихорадке. Его правая рука снова сомкнулась в кулак, закрыв метки на ладони, - метки, служившие признаком того, что он - один из Королевской крови. Гемомеч - оружие особ Королевской крови, вставлялся шипами в эти метки, впрыскивая в организм специальное вещество. У человека с особым составом крови и структурой ДНК это вещество открывало каналы, расположенные параллельно нервным путям и доходящие до мозга. Одновременно впрыскивались микрогенераторы, которые проникали в каждую клетку организма и начинали черпать энергию непосредственно из него. Меч становился продолжением, единым целым со своим владельцем. А кроме того, позволял устанавливать телепатическую связь с другими равными по крови.
«Эти шрамы у меня на ладони, когда-то служившие почетными знаками, стали знаками позора! - подумал Роубс. - Надо бы отцепить его руку от себя, выгнать старика из кабинета. Он предоставил мне выбор. Выбор!»
Но дух противоречия покинул президента; его плечи в отчаянии обмякли. Роубс вдруг сообразил: Абдиэль всегда оставляет выбор. Гораздо крепче его власть над тобой, если ты обращаешься к нему по своей воле.
Президент по-прежнему сжимал кулак. Слишком многое шло не так, слишком стремительно. И без того тяжелое положение становилось еще хуже. Целые системы - богатые, могучие планетные системы - угрожали отделением. Оппозиционная партия набирала силу и становилась все многочисленней. Его собственная популярность падала. Лишь на прошлой неделе его советники говорили, что, если ситуация не изменится, он не победит на очередных выборах. Потому-то он и развязал эту войну - чтобы уничтожить Сагана, чтобы все, охваченные страхом, вернулись к своему президенту.