Девушка невольно залюбовалась своим избранником. Горделивой осанкой, резким изломом бровей, придававшим его лицу выражение опасной, будоражащей хищности. Губами, которые вчера почти касались её губ в самом сладостном, головокружительном, упоительном поцелуе.
Мишель тряхнула головой, прогоняя наваждение. Тяжёлая копна тёмных волос, уложенных под белую сетку, шевельнулась в такт её движению.
— Присаживайтесь, Мишель, — с напускной вежливостью сказала Катрина, обращаясь к неуверенно застывшей на пороге девушке.
Насилу оторвав взгляд от своего идола, которого, кажется, уже готова была боготворить, гостья заняла место рядом с угрюмой Аэлин.
Сегодня за завтраком им прислуживала та самая служанка, что вчера пыталась поговорить с Мишель. Утром девушка о ней даже не вспомнила. Куда больше её теперь пугал не бессвязный лепет какой-то там рабыни, а то, что кто-нибудь в будущем может усомниться в её девичьей чести. Да и неизвестный под дверью больше не занимал мысли Мишель. Она бы предпочла каждую ночь просыпаться от того, что кто-то сопит в дверную щель её комнаты, но при этом оставаться спокойной за своё доброе имя.
— Как вам спалось? — растягивая губы в фальшивой улыбке, с не менее фальшивым участием поинтересовалась Аэлин.
За что получила убийственный взгляд от брата. Наверное, если бы глаза Галена могли стрелять пулями, как из пистолета, голова кузины уже давно бы превратилась в решето.
— Спасибо, отлично, — вежливо отозвалась Мишель.
От девушки не укрылось, как дрогнула рука неуклюжей рабыни, когда та накладывала оладьи в тарелку старшего сына Сагерта Донегана.
Но сфокусироваться на этой мысли Мишель не успела, её отвлекла Катрина, задав очередной каверзный вопрос, который гостья даже не расслышала. Пришлось переспрашивать и сосредотачивать всё своё внимание на девицах, явно вознамерившихся продолжить вчерашний допрос. Словно она, Мишель, была подсудимой, а мисс Донеган и мисс Кунис дотошными прокурорами.
Гален пытался осадить сестричек, но угомонить их оказалось не так просто. К тому же молодой человек по большей части не слышал журчанье девичьих голосов, поглощённый раздумьями и созерцанием Мишель. Которая была для него слаще политых мёдом кукурузных оладий. Вместо них наследник Блэкстоуна с удовольствием бы полакомился своей смущённой, заливающейся краской гостьей.
После завтрака, ставшего для Мишель настоящим испытанием, Гален предложил ей прогуляться по окрестностям. Девушка с готовностью согласилась, так ей не терпелось оказаться подальше от мрачного, пронизанного угнетающей атмосферой особняка. Мишель пока и сама не понимала, почему так рвалась на воздух. Ей бы следовало влюбиться в этот дом, как влюбилась в его хозяина, но Блэкстоун ей решительно не нравился.