Всего несколько минут назад она была счастлива. И пусть это счастье омрачалось тревогой за собственную репутацию, то, что Мишель испытывала сейчас, ни в какое сравнение не шло с прежними переживаниями. Девушке казалось, что в груди у неё поселился маленький злобный человечек с крошечным, но оттого не менее острым копьём, которым он снова и снова колол ей сердце, и эта боль сводила с ума.
Хотелось кричать, но даже будучи в состоянии, близком к истерике, Мишель понимала, что не может себе этого позволить. Не здесь и не сейчас. Потом, когда окажется дома, вволю наревётся на груди у матери, согреется в её тёплых, нежных руках. А сейчас единственное, что она могла себе позволить, — это броситься на кровать и, уткнувшись лицом в подушку, беззвучно рыдать.
Спустя час или, может, два, когда слёз больше не осталось, Мишель заставила себя подняться. Мозг, пытаясь справиться с горьким разочарованием, хоть как-то притушить боль, подсовывал назойливую мысль: может, Гален солгал Катрине? Солгал, лишь бы отделаться от этой липучки.
И тут же на смену столь обнадёживающему предположению, проливавшему бальзам на истерзанную душу, приходило другое. Болезненное, но, увы, более правдоподобное: приворот разжёг в нём похоть и страсть, а любви в сердце Галена Донегана отродясь не было.
Мишель гнала от себя эту мысль как могла, потому что пока была не в силах её принять. Но и обманываться больше не собиралась. Хоть так было бы проще, обида бы не жгла, и маленький кровожадный человечек не издевался бы над окровавленным куском плоти, казалось, стучавшим в груди лишь по инерции.
В силу юного возраста Мишель часто шла на поводу у эмоций, действовала сгоряча. Однако в минуты опасности взбалмошная девчонка внутри неё пугливо пряталась, уступая место другой Мишель, решительной и собранной. Чувства вытеснял холодный рассудок.
Ведь это же она в прошлом месяце на охоте распугала стаю волков, обступивших их со всех сторон. Флоранс от ужаса чуть повод из рук не выпустила и не свалилась с лошади, так и норовившей подняться на дыбы. Если бы не Мишель, предупредительно пальнувшая из пистолета в землю в паре дюймов от самого крупного хищника, кто знает, быть может, у старшей сестры и не было бы помолвки.
— Если любит, отпустит. А нет… Если то, что сказал Катрине, — правда… Тогда мне нужно срочно отсюда выбираться!
Девушка решительно поднялась, кое-как привела себя в порядок: умылась и причесалась. После чего, пожелав себе удачи, отправилась на поиски Донегана.
Наследник Блэкстоуна обнаружился там же, где Мишель видела, а вернее, слышала его в последний раз. «Поиграюсь, а когда надоест, отправлю обратно». Страшные слова. Будто калёным железом обожгли сознание, навсегда отпечатались в её душе.