Дурацкая привычка!
В ту минуту, когда я об этом подумала, Ирвин дотянулся и заправил прядку мне за ухо. И тут же поспешно убрал руку.
— Зато в воскресенье времени у нас будет предостаточно, — произнес он. — И я наконец-то отдам тебе подарок.
— Подарок?! Ты привез мне подарок?! Из Рихаттии?
— Ни слова больше. Все узнаешь в воскресенье.
— Ирвин! Это нечестно!
В ответ он только заговорщицки улыбнулся и поцеловал мне руки. Сначала одну, затем другую. Я смотрела ему в глаза, как во сне, вот только сейчас хотелось прыгать от счастья. Всевидящий, как мне вообще такое могло присниться? Это не сон, это бред какой-то, дурное наваждение, кошмар! Как и все, что было помимо…
— Очень трогательно, — знакомая насмешка ударила в спину.
Я глубоко вздохнула и медленно обернулась.
Что ни говори, а некоторые кошмары имеют обыкновение оживать.
— Вы что-то хотели? — тон Ирвина стал жестким.
Орман шагнул ближе и остановился напротив него: Ирвин был выше его на голову, но это преимущество терялось под ледяным давящим взглядом. Затянутая в перчатку рука обманчиво-спокойно сжимала набалдашник трости.
— Всего лишь переговорить с мисс Руа. О нашем деловом соглашении.
Желудок скрутило: совсем как в детстве, под взглядом отца леди Ребекки или гувернантки, что доставала розги.
— Шарлотта? — Ирвин взглянул на меня.
— Все в порядке, — выдавила через силу и даже улыбнулась. Надеюсь, получилось. — Это связано с размещением картины, месье Орман занимается… некоторыми вопросами.
Орман слегка наклонил голову, насмешливо глядя на меня, а Ирвин нехотя отпустил мои руки.
— До встречи в воскресенье, Шарлотта.
— До встречи.
Я смотрела ему вслед, пока он поднимался по лестнице, а после снова повернулась к Орману.
— Вы не могли подождать?
— С какой стати? Мне было скучно.
Последнее он произнес так, словно я была для него развлечением.
— Ценителю искусства стало скучно среди картин?
— Я обошел всю выставку и не нашел здесь ничего интересного. Кроме нее, — он тростью указал на «Девушку», — и, разумеется, вас.
— Может, вам стоить проверить зрение? Здесь множество прекрасных работ.
— Снова дерзите, мисс Руа? Как думаете, захочет он с вами знаться, если узнает о нашем договоре?
Внутри все похолодело.
— Вы этого не сделаете.
— Вы так считаете?
Орман был выше меня на голову: должно быть, из-за этого создавалось чувство, что смотрит он надо мной. Не сквозь, как случалось в разговоре с графом Вудвордом или владельцами художественных галерей, а именно над. Это было странное ощущение, ледяное, как кардонийская сталь, и сам он был как кардонийская сталь при дорогой рукоятке и ножнах. Не нужно было особо присматриваться, чтобы понять, что его одежда стоит целое состояние. От шейного платка, скрепленного булавкой, до начищенных до блеска ботинок.