Домашнему архиву Булатова по истории уголовного дела можно было искренне позавидовать, но куда более уникальным архивом была его поистине великолепная память. Хранящиеся в ней события, несмотря на определенную субъективность и эмоциональную окраску, были абсолютно достоверны и изобиловали множеством штрихов и деталей, как правило, остающихся за бортом даже самого тщательного и скрупулезного следствия. Не случайно, задумав написать книгу о работниках уголовного розыска Узбекистана, я уже первый вариант рукописи принес на суд Борису Ильичу.
Не дойдя до Сквера революции, мы спустились в метро и, проехав две станции, вышли на площади Дружбы народов.
Перед киноконцертным залом вокруг скульптурной группы, изображающей супругов Шамахмудовых в окружении целого взвода многонациональной ребятни, толпились туристы. Загорелый до черноты мальчуган в потрепанных шортах и безрукавке вскарабкался на постамент, деловито пощекотал бронзовую пятку одного из шамахмудовских воспитанников и ужом скользнул вниз под смех и улыбки туристов.
— Какое кощунство, — возмутилась стоявшая неподалеку от нас пожилая женщина в джинсовой юбке, шелковой кофточке и белой панаме.
— Простите? — Булатов галантно приподнял летнюю шляпу и слегка поклонился. — Чем вы расстроены?
— А вы можете спокойно смотреть на такое святотатство? — Женщина метнула в него негодующий взгляд. — Хотела бы взглянуть на родителей этого маленького хулигана!
— Так уж и хулиган, — усомнился Борис Ильич.
Я наблюдал разговор, сохраняя нейтралитет.
— А то кто же? — она говорила неплохо по-русски, только с ударениями было не все в порядке.
— Обыкновенный озорник.
— Вы находите?
— Конечно. — Булатов пожал плечами. — можно подумать, вы никогда не были ребенком.
— Была, — улыбнулась женщина. — Бог мой как же это было давно!
— И далеко отсюда.
— Что? — Она недоуменно взглянула на собеседника. — Откуда вам это… Хотя… — Женщина оглянулась на группу туристов, оживленно переговаривающихся между собой не то на чешском, не то на польском языке, понимающе улыбнулась. — Я все поняла, пан всезнайка.
Булатов тоже улыбнулся, внимательно всматриваясь в лицо незнакомки.
— Вы прекрасно владеете русским, пани Ядвига. Признаюсь, у меня глаза полезли на лоб от удивления.
Туристка же начисто лишилась дара речи и несколько мгновений, приоткрыв рот, молча таращилась на Булатова.
— Вы меня знаете? — выдохнула она наконец.
— Разумеется, пани Бельская. Вы ведь почти всю войну прожили здесь, в Ташкенте?
— Да. — Она продолжала смотреть на него с нескрываемым изумлением. — Но вам-то откуда это известно?