Выл день зарплаты, или, как шутили в цехе, «день сварщика». В партбюро — людно. Травин принимал взносы, и Савдунину тоже надо было платить. Он сел в углу на свободный стул. Наверное, его не заметили. Люди толпились у травинского стола. Вдруг кто-то сказал:
— А верно, что Савдунин заявление об уходе подал?
— Верно, — ответил Травин.
— И вы отпускаете?
— Не хотелось бы, — снова ответил Травин.
Савдунину стало неловко: будто нарочно спрятался и подслушивает. Он тоже подошел к столу — на него поглядели, улыбнулись: «Легок на помине!» Тогда-то Травин и сказал:
— Не передумали, товарищ Савдунин? Вот — коммунисты возражают. Старый кадровый рабочий, всю жизнь можно сказать, здесь, на заводе, и вдруг — нате вам: «по собственному желанию»!
Теперь все, кто здесь был, знакомые и незнакомые, повернулись к Савдунину.
— А вы хотели бы, чтоб я написал «по желанию Клюева»? — спросил Савдунин.
— Клюев тут ни при чем, — тихо сказал Травин. — Это в вас обида говорит. А если поставить себя выше личной обиды?
— Смотря как обидеть, — сказал кто-то. Савдунин не знал этого рабочего. Длинный, с длинными руками, чуть не на четверть вылезающими из рукавов куртки, он смотрел на Савдунина сверху вниз. — Но если уж старые рабочие начинают уходить, бей в колокола, секретарь.
И тогда заговорили, загалдели все сразу: «Разобраться надо…», «Может, человека и впрямь обидели…», «Клюев с характером…» Травин встал, будто он был на собрании и хотел восстановить тишину:
— Товарищи, товарищи…
— А ты, между прочим, сам-то разобрался? — спросил его длинный. — Вы тут полгода только технические вопросы решали.
Травин словно бы не расслышал. Взглянул на Савдунина:
— Что у вас?
Савдунин сказал:
— Взносы. И обходной листок. Я подожду. Очередь, все-таки.
— Вот, — сказал Травин длинному. — Обходной листок. А ты тут шумишь.
— И буду шуметь. Что у тебя произошло-то? — Он положил свою длинную руку на плечо Савдунина — жест был дружеский, а обращение на «ты» вовсе не обидным, Наоборот.
— Личная обида, — сказал он. — О чем говорить?!
В партбюро стало тихо.
— Ладно, давай без очереди, — сказал длинный.
Он смотрел, как Травин заполняет «бегунок», потом записывает в ведомость сумму взноса. Как неуклюже берет в пальцы шариковую ручку Савдунин, чтобы расписаться в ведомости. Савдунин сказал: «До свидания», и вышел. «Плохо, — подумал он, — Становлюсь слезливым стариком».
Крокодиленок с зубастой пастью и немигающими глазками-пуговками глядел на него с буфета, Савдунин вспомнил, как уезжал из Индии. На него, как на всех советских рабочих, надели гирлянды из роз. Розы пахли необыкновенно, до сладкого головокружения. Индийские ребята складывали руки ладошкой к ладошке.