— Что в пакете?
— Токарный станок.
— Раскройте пакет.
Я посмотрел на пакет. Зачем нам один лещ? Ладно, батя, держи! Такую продукцию на нашем заводе еще не выпускают. И вышел за проходную.
У Колянича сегодня партбюро, он придет домой позже. На улице я остановился и огляделся. Доску Почета перенесли на другое место, поближе к проходной. Я пробежал по ней глазами и увидел сначала двух наших корифеев — Бабкина и Панчихина. Это были сварщики, что говорится, от бога. Никто так не умел держать ультракороткую дугу, как они. Еще бы — шестой разряд, дальше некуда! И вполне понятно, что четыре смеющиеся физиономии моих друзей расположились на этой доске Почета уже за ними. Я подмигнул фотографиям. Ничего! Через годик придется вам потесниться, дорогие мои. Я тоже хочу улыбаться с Доски рядом с вами.
Утром мои ушли на работу, и я ничего не слышал. Все-таки великая штука — привычка: я не спал ночь, свалился к утру, а проснулся оттого, что луч солнца добрался по стене до моего лица, и мне стало жарко. Солнце появлялось в нашей квартире около часа дня. Это было непростительно — так долго спать, да еще в отпуске!
На столе лежала записка:
«Вся еда в холодильнике. Будем в шесть. А ты начал храпеть, как настоящий мужчина».
Какая там еда! Я наспех выпил холодного чаю и выскочил на улицу. Конечно, в общежитии Зои нет, она на работе. Но там могут сказать, где она сегодня работает…
— А я почем знаю, где? — сердито сказала дежурная. — Подожди до вечера, придет твоя Рыжова.
— Может, кто-нибудь другой знает? — тоскливо спросил я. — Ну, может, кто-нибудь из ее бригады здесь есть? Или подружки…
Дежурная поглядела на мои погоны и смягчилась. Показала, как пройти к коменданту общежития. И через несколько минут я ехал с Московского на улицу Марата: Зоя работала там…
На улице Марата в лесах стояло домов десять. Я подходил, задирал голову и кричал:
— Бригада Рыжовой здесь?
— Нету!
На лесах восьмого дома вообще не было никого. Я прошел во двор, заваленный строительным мусором, — никого. Поднялся по лесам, заглядывая в распахнутые окна. Квартиры еще пустовали; дом отделывали после капитального ремонта.
Второй, третий, четвертый этаж… Мне послышались голоса, и я пошел на них. Где-то спорили, голоса становились все громче и громче: я догадался, что люди собрались в пустой квартире, — и вдруг явственно донесся Зойкин голос:
— Хватит галдеть. Давайте дело говорите…
Я остановился. Собрание у них, что ли? И опять Зойка командует:
— Я и говорю дело. Нужен им твой сервиз. Приемник с проигрывателем надо покупать, вот что. Те же сто шестьдесят рублей.