Ему подали стакан, и он, осторожно отпив, снова переключил внимание на Ната Томпсона, который не спускал с него цепкого взгляда.
— Хорошее виски, — заметил он самым светским тоном, на который был способен.
В глазах Томпсона проскользнуло одобрение.
— Рад, что вам понравилось, — в его словах послышался едва уловимый сарказм, и Кейн напомнил себе, что нельзя недооценивать этого человека.
Томпсон жестом указал на стул, и Кейн присел. Томпсон сел рядом с ним и, отхлебнув из своего стакана, снова заговорил:
— Мой племянник просто в восторге от этой птицы. Я хотел вас поблагодарить.
Кейн с трудом сдержал удивленный возглас. Он успел понять, что Томпсон смотрит на свою семью как на собственность, но теплые нотки в хриплом голосе его собеседника выдали глубокую привязанность этого человека к своим племянникам. У Кейна засосало под ложечкой. Ему не нужно ни одобрения Томпсона, ни его благодарности. Он сделает свое дело и уберется отсюда.
— Моя племянница рассказала, что встретила вас вчера утром. — Эта фраза прозвучала как вопрос.
Интересно, что еще Николь рассказала своему дяде? Ники. Помни, ее зовут Ники. Вряд ли Нату Томпсону понравится, что ему известно имя Николь.
— Я много езжу верхом, — произнес он.
— Я об этом слышал, — сказал Томпсон. — Как вам понравилось у Розиты?
Интересно, есть ли что-нибудь, о чем Томпсону неизвестно? Он, возможно, даже знает, каков Кейн в постели. От этой мысли О'Брайену стало не по себе. Ему было не по вкусу, когда за ним шпионили. Но разве не тем же самым он занимается по отношению к Томпсону?
Кейн пожал плечами.
Томпсон провел пальцами по стакану.
— Как долго вы планируете здесь остаться?
— Пока у меня не кончатся деньги.
— И что тогда?
— Тогда, наверное, у меня на хвосте будет не так много полицейских. Я хочу пробраться на север.
— Собираетесь работать?
Кейн прищурился. Он знал, что кажется подозрительным, но в его положении это вполне естественно.
— Я думал, что здесь не задают вопросов.
Томпсон вдруг ухмыльнулся. Впервые за время их разговора он выказал подобие улыбки.
— Да, вы, разумеется, правы, — произнес он и взял в руки бутылку. Кейн протянул ему свой стакан.
Когда он поднес стакан к губам, в комнату вошла Николь. На ее лице отразилось удивление, а затем густой румянец залил щеки. Она повернулась к дяде, вопросительно глядя на него и нарочито не замечая Кейна.
— Дядя Нат?
Нат Томпсон, как заметил Кейн, пристально, очень пристально наблюдал за ними обоими. От него не могла ускользнуть краска на щеках Ники. Кейн надеялся, что его собственное лицо выражает лишь безразличие, хотя сердце у него бешено забилось.