— Вы что это творите такое? Загромождение мест общего пользования недопустимо по технике безопасности. Если пожарники придут, меня могут уволить. Убирайте всё срочно! Иначе милицию вызову…
Можно было бы с ней поспорить, попытаться договориться. Но на часах был уже первый час ночи (переезд затянулся надолго), мы с Витольдом были настолько истощены морально, и физически, что без сильного сопротивления сдались. И все вещи из коридора: коробки с книгами (в том числе брайлевскими — для незрячих, — которые объемнее раза в три обычных книг), пакеты с одеждой, кухонная утварь и так далее — всё это среди ночи выволакивали на улицу…
Переселиться молодой семье с ребёнком из полуторакомнатной квартиры, в которой почти вся мебель была нашей, в комнатку общежития — это фантастика. Но, доверившись мужу, я согласилась на это. И…
И вот мы, измождённые, как после рабского, непосильного труда, отчаявшиеся, промёрзшие на ночном мартовском морозе, смешавшимся с дождём, возвращаемся в комнату и валимся с ног на маленькую часть тахты, свободную от вещей. И, дрожа от холода, в куртках, в обуви, без одеял пытаемся вздремнуть, хоть на часик. Вздремнуть, чтобы забыть об усталости и душевной боли…
Но сердце каждого из нас, как одно большое общее, ныло от безысходности, от мысли, что там, на улице, под дождём со снегом, едва поместившись под крышу общежития, лежат наши вещи, нажитые годами — как часть наших душ… Чтобы стало теплей, мы обнялись — слава Богу, что Борис был у тёти Витольда — и всё-таки вздремнули на минут сорок. А потом по очереди выходили дежурить к вещам, где самым ценным были книги… А утром стали звонить знакомым, звонить по объявлениям в поиске места под аренду для хранения вещей. И вскоре нашли… Так разве не дружба, не любовь помогла нам выжить в той ситуации, укрепиться, найти выход?..
Разве слова любви, которые он говорил мне в минуты нашей интимной близости, были не искренними?.. Да, в последние лет пять, после рождения Машеньки, я… всё-таки не способствовала поддержке нашей сексуальной жизни. Да и он ведь тоже… Мы отвыкли от искренней нежности. Я стала меньше следить за своей внешностью. Витольд хоть и говорит всегда, что для него это не главное, но ведь мужчина в нём живёт. Живёт и ценит красоту во всём.
Витольд утверждает, что к Лине его влечёт потребность не в физической, а в духовной близости. Но ведь с духовной привязанности начинается и всё остальное.
— Ощущение теплоты в груди — это и сексуальное чувство тоже, — пыталась донести я до него в то мрачное декабрьское утро.