— Мне не кажется, что вы ответили на мой вопрос.
Райс презирал себя за то, что стремился выдавить из женщины ответ, который может обескуражить его самого. Но он не мог удержаться.
Взгляд ее сделался почти трагическим, когда она искала в его лице намек на расположение, на чувство. Он сделал шаг назад. В их странных отношениях это было больше, чем движение. И Сюзанна болезненно отметила это.
— Почему вы вернулись сюда? — спросила она, стараясь держаться равнодушной, безучастной к любым проявлениям его чувств.
Реддинг пожал плечами.
— Право, не знаю. Просто так. Осматриваюсь. Для человека, который в равной степени не знаком с этими краями, оно ничуть не хуже и не лучше любого другого.
Райс ни словом не обмолвился о кусочке шпоры, который он только что нашел и тщательно спрятал.
— Вы могли поехать с Джаймом.
— Я не пастух, — отрубил Реддинг, — и не собираюсь им становиться.
— А что вы собираетесь делать?
— Спросите своего братца.
— Причем здесь Вес?
— Он у вас немного шантажист.
— Не думаю, чтобы вас что-нибудь могло остановить… Если вы хотите уехать…
Проклятие! Она слишком быстро все схватывает. К своему изумлению, он согласился с Сюзанной.
— Конечно, меня не удержишь. Но сперва мне нужно сделать несколько дел. Завтра я собираюсь отправиться в Остин.
— Это долгий путь.
Бровь его изогнулась, и Сюзанна поняла, что сказала глупость. Разве это могло остановить Реддинга?
— Пойдемте со мной, — неожиданно предложила женщина.
— Куда?
— Это мое любимое место, — в ее голосе звучала и просьба, и надежда.
Сюзанна протянула руку Реддингу, а он опомнился, когда в ответ уже протянул свою. Райс также обнаружил, что настроение его чудесным образом изменилось: он повеселел. Сюзанна привела Райса на вершину холма, потом они немного спустились вниз. Здесь раскинул ветви старый, могучий дуб. На концах его ветвей зеленели молоденькие, нежные побеги, напоминая о весне, о грядущем великолепии, будя надежды. Сюзанна подвела Райса к стволу дерева и указала вниз. Там разноцветными лоскутами причудливой формы раскинулся ковер из диких цветов. Солнечны лучи играли золотыми и желтыми оттенками. Еще ниже расстилалась бесконечная равнина, уходящая к горизонту и дальше — в бесконечность.
— Раньше там паслись наши стада, — рассказывала Сюзанна. — Это место всегда казалось мне мирным и безопасным, хотя сюда совершали набеги индейцы.
На Райса снизошел покой, невыразимое чувство родственности этому месту и самой природе, которое убаюкивало его. Он никогда не испытывал кровной связи ни с кем и ни с чем. Он ощущал себя листом, оторвавшимся от ветки и летящим по ветру. Ему не за что было уцепиться в этой жизни. Однажды Реддинг попытался бросить якорь и вести оседлую жизнь положительного человека, но из этого ничего не вышло. Ему было непривычно, неловко, неудобно, он вернулся к прежнему бродяжничеству.