— Действительно, — согласился Алексей, — об авторском праве на такие фотографии мы ещё не подумали.
— Но это дело будущего. В целом же, хороша машина?
— Без комментариев… — одобрительно кивнул Алексей.
— Перед нами раскрываются большие перспективы, — загадал Эдик.
— Нет, — неожиданно ответил Алексей, — лично передо мной никаких перспектив не раскрывается.
— Это ещё почему?.
— В последнее время я охладел к краеведению по неведомым для себя причинам.
— Не беда! — попытался ободрить соратника Эдик. — Вот увидишь, весною настроение само улучшится и приедешь недели на две, не меньше.
— Не приеду, — сухо ответил Алексей.
— Приедешь-приедешь!
— Жаль, что твоя программа берёт лишь на сто лет, — Алексей вернул Эдику очки и пульт.
— Да я уже думал, что пора писать на 150.
— Нет, Эдик, не на сто пятьдесят. Мне нужно всего на два года назад.
— Всего на два года… назад… — не понял Эдик. — Или мне послышалось? Почему на два года?
— Я не могу тебе сказать, — замялся Алексей, — не могу объяснить, понимаешь? Но всего на два года.
Сказав это и оставив гениального провинциального изобретателя в полном недоумении, он поспешил на вокзал. Вспорхнув с главки 54-метровой соборной колокольни, голубок Сизарик полетел за ним следом.
* * *
Через некоторое время Варкуша получил от своего друга короткое послание. Помозговав про себя, он решил огласить его на всеобщем дворово-птичьем собрании. Все птахи, от мала до велика, прилетели, но среди них оказалась одна, серая ворона, которая не желала участвовать в общих делах птичника, однако же на собрания являлась с тем, чтобы мутить воду и потешать сама себя. На сей раз дело оказалось серьёзным и её шутки не на шутку рассердили присутствующих.
— Ишь ты, весточку прислал! — потишалась серая ворона.
— А ты теперь лучше помолчи, — одёрнул её старый ворон, — послушаем, что Варкуша нам скажет.
— Да что он может сказать?! — продолжала насмехаться неугомонная. — О своём дружке-беглеце что-ли? Да мне на него ровным счётом накаркать.
Тут один из сизарей не выдержал:
— Теперь я понимаю, откуда такие берутся?
— Откуда же?! — съехиднячала серая и, не дожидаясь объяснений, продолжила накалять страсти, ударяя Варкуше по живому. — Ишь ты, вздумалось ему почтовиком стать! Уж сидел бы лучше у контейнера и не высовывался, альбинос проклятый.
— Лети, лучше, по-добру по-здоровому, отсюда, серая! — предупредили из птичника, — А нам нечего здесь смуты вносить.
— Ладно, ладно! — завопила серая ворона. — Да вы все тут, помойщики, дальше своего контейнера и света белого не видели. А я независимая, где хочу, там и летаю, где хочу, там и пропитание себе сама беру.