— Сколько провианта у нас осталось?
— Мало. Мешок кофе, два мешка муки, мешок бобов и остатки бекона, но понемножку можно поделиться всем.
— А маленький индеец? — спросил Дэндер.
— Он остается с нами, — тоном, не терпящим возражений, заявил Керби и добавил уже более спокойно:
— Для детей.
Достопочтенный Дэндер явно был раздираем двумя желаниями — получить продовольствие и спасти душу язычника, но тут в воздухе разнесся аромат жареного бекона и свежеиспеченного хлеба. Голод одержал победу.
— Мы с благодарностью принимаем предложение, — натянуто объявил достопочтенный.
Дрю, однако, заподозрил его в неискренности. Этот фанатик так легко не сдается. Видя, что Габриэль разрывается между своими обязанностями и страхом за Малыша, он, немного помявшись, подошел к девушке.
— Я позабочусь о мальце, — прошептал он ей на ухо.
Габриэль колебалась. Вопросительно посмотрев на Дрю, она встретила его открытый, уверенный взгляд.
— Я не спущу с парня глаз, — заверил ее шотландец.
Ее ответный взгляд, в котором он прочитал и внезапно вспыхнувшую надежду, и радость, и доверие, в мгновение ока смел все барьеры, которые Дрю так упорно воздвигал в своем сердце. Больше не колеблясь, Габриэль вручила ему младенца, и, когда ребенок доверчиво прильнул к нему, Дрю ощутил не просто гордость. Он вдруг почувствовал, что пустота, которая мучила его долгие годы, уже не существует, ее заполнили все эти люди, и в первую очередь — Габриэль и Малыш.
Краем глаза он заметил веселый блеск в глазах Керби, разочарованную гримасу проповедника. И понял, что все его клятвы лопнули как мыльный пузырь. В битве с любовью Дрю Камерон проиграл. Полностью и окончательно.
Габриэль наблюдала за преподобным и его паствой и невольно сравнивала их с собой. Когда восемь месяцев назад они с отцом переезжали на Запад, она мало что знала об этих краях. С тех пор многому научилась, очень многое поняла. И теперь, оглядываясь назад, строго судила самое себя. Ее предубеждения оказались ложными. Она не правильно думала о погонщиках, полагая, что только цивилизованные уроженцы восточных штатов способны на проявление глубоких человеческих чувств. Конечно, погонщики выражали свои эмоции совсем иначе, нежели она, постоянно при этом бранясь и ухмыляясь и устраивая розыгрыши, но их мужество, доброта и стойкость были достойны восхищения. И пример Керби Кингсли заставил ее устыдиться своих прежних мыслей. Она больше не удивлялась, почему шотландец хранил ему преданность. Да, Керби терпеть не мог проявлений слабости, но это был добрый, глубоко порядочный человек. Теперь Габриэль была совершенно уверена — он не убивал ее отца, и он заслужил полную откровенность с ее стороны. Может быть, она поняла бы его характер раньше, если не была бы так погружена в свое горе, не ослеплена жаждой мести.