— Да, лучше. И сегодня мы снова отправляемся в дорогу.
Габриэль с удивлением взглянула на Дрю.
— Разве Кингсли настолько уже окреп?
— Нет, — ответил Камерон, прислонившись к фургону. — Но он на этом настаивает. Он поедет в фургоне вместе с Джедом. Там он всегда может прилечь на койку.
— А он знает?..
— Кто его подстрелил? Нет, видел только, как блеснуло на солнце дуло ружья.
Габриэль поколебалась, но все же спросила:
— Кингсли знает, почему в него стреляли?
Лицо Дрю вмиг стало жестким.
— Говорит, что не знает.
Опять наступило недолгое молчание, а затем шотландец сказал:
— У тебя ведь нет ружья.
То был не вопрос, а утверждение, но Габриэль все же отрицательно мотнула головой.
— А ты умеешь стрелять?
Он спросил об этом как бы между прочим, но лицо хранило напряженное выражение, а испытующий взгляд был пронзителен.
Страх понуждал Габриэль солгать, сказать: «Нет, я никогда и в руках ружья не держала», но здравый смысл подсказал ей, что эта уловка не пройдет. Дрю сразу догадается, что она соврала.
И, быстро взвесив в уме все «за» и «против», Габриэль ответила:
— Немного.
— Что значит «немного»?
— То и значит, — передернула она плечиком. — Я подумала, что людям странным покажется, если я отправлюсь на перегон, совсем не умея стрелять, поэтому…
Девушка снова повела плечом.
— Я купила пистолет. И немного поупражнялась, выстрелила несколько раз.
И рискнула быстро взглянуть на Дрю. Он все еще неотрывно смотрел на нее тяжелым, пристальным взглядом, но на лице уже не было прежнего раздраженного, циничного выражения, с которым он слушал Габриэль, думая, что она врет.
— Несколько раз, — задумчиво повторил шотландец. — И ты хоть раз попала в цель?
— Ну… раз или два, может быть.
Габриэль понимала, что ее уклончивые взгляды он припишет смятению, но не смотреть на Дрю она не могла.
— Что ж, — молвил он, — тогда несколько уроков тебе пригодятся.
Взгляды их молниеносно скрестились.
— Я тебя поучу, — пояснил Дрю и этим совершенно вывел ее из равновесия.
Габриэль ничуть не желала, чтобы Дрю ее учил. Она уже побаивалась шотландца, побаивалась чувств, которые он в ней пробуждал… и всякий раз при виде Дрю ее страх только усиливался.
Почти в отчаянии она запротестовала:
— Да я вовсе не люблю стрелять!
— А вот Гэйб Льюис должен любить, — возразил Дрю, усмехнувшись.
Да, тут он ее поймал. И понимал это. Гэйб Льюис с радостью ухватился бы за предложение поучить его стрелять.
— Но… зачем? Я хочу сказать, какая разница, умею я стрелять или…
— Ну, думаю, это вполне понятно, — оборвал ее шотландец, словно отрезал. — Два последних дня несомненно доказали, что каждый, выезжая из лагеря, должен уметь себя защитить. И если у человека есть ружье, он должен знать, как пустить его в ход.