Габриэль не смогла придумать убедительного ответа. Она знала, что Дрю победил в споре, но все-таки спросила:
— А откуда мне знать, что ты сам хорошо стреляешь?
Выгоревшая бровь шотландца насмешливо изогнулась.
— Там, откуда я родом, — ответил он просто, — дети учатся стрелять, едва научившись ходить. Охота в Шотландии — занятие для джентльменов.
Это слово Дрю почему-то произнес с едва уловимой издевкой.
— А ты джентльмен?
— О, это весьма спорное утверждение, — ответил он, и улыбка тотчас исчезла.
За внешней обаятельной беззаботностью Габриэль вдруг распознала такую глубокую горечь, что даже Дрю Камерон, так хорошо владеющий собой, не сумел ее скрыть.
— Не думаю, — возразила она тихо, — мне кажется, ты как раз самый настоящий джентльмен. Дрю явно опешил.
— С чего ты взяла?
— Я же помню, как ты заботился о Тузе, — не всякий на это способен.
Он пожал плечами, словно хотел сказать: «Ну, это пустяки».
— Ты веришь в дружбу и преданность.
— А другие разве не верят?
Габриэль покачала головой.
— Не думаю.
— А я считал себя циником, — усмехнулся он краем рта.
— И еще: ты держишь слово.
Кривая улыбка мгновенно исчезла с лица Дрю.
— Это что, напоминание?
— Нет, — ответила Габриэль, — благодарность.
— Ну, пока рано меня благодарить, — предупредил Дрю, — я едва, черт возьми, не выложил сегодня Керби всю правду о тебе — и еще могу это сделать.
— Ты думаешь, я ему враг?
— Я не знаю, кто ты, — ответил он, — а я не люблю загадок.
— Ты уверен? — Габриэль взглянула на него сквозь полуопущенные ресницы, с едва заметной кокетливой улыбкой.
Она не желала соблазнять его — только подразнить, но глаза Дрю мгновенно вспыхнули, пристальный взгляд прожег ее насквозь. А потом этот взгляд разом охватил ее всю, с ног до головы. А затем Дрю усмехнулся, да так широко, что Габриэль едва не влепила ему пощечину.
— Уверен, черт побери, — сказал он, но глаза его горели янтарным огнем, и Габриэль показалось, что он видит ее всю, словно на ней нет никакой одежды.
Вспыхнув, она поспешно отвела взгляд. Будь он проклят! Почему он так смущает ее?
— Сегодня на вечерней стоянке я дам тебе урок стрельбы.
Господи, он опять за свое?
— Но я этого не хочу… — Габриэль запнулась, потому что…
Дрю уже шагал прочь. Ей оставалось только кричать ему вслед, что она не согласна. А кричать она не собирается.
— Сукин сын! — выругалась девушка, впервые употребив это выражение. За последнее время ей нередко приходилось его слышать. У погонщиков оно практически не сходило с языка. Они употребляли эти слова во всех затруднительных положениях. Словом, Габриэль так часто их слышала, что уже не считала неприличными. Зато очень выразительными.